– Чудеса, – покачал головой Шурик. – Почему ты Марианну называешь во множественном числе? У нее сообщников не было.

– Не верится. Неужели у женщины хватит силы завалить мужика?

– Значит, ты не видел, кто на тебя напал?

– Даже оглянуться не успел.

– Ответь: тот, кто напал на тебя, был в доме, когда ты вошел?

– Думаю, да. Я бы услышал, если бы следом за мной кто-то входил.

– Это была Марианна. Полина ей говорила, где находится твой дом, а забраться в него, насколько мне известно, несложно.

– Да там замок – одно название, дом-то ведь пока пустой, я как раз собирался поменять замки перед въездом.

– Ну вот, видишь. Премию-то им выдал?

– А как же! Двадцать штук Викентий привез, я сказал ему, где у меня деньги лежат, ключи он взял в кармане костюма. А когда эта троица пьянчужек пришла навестить меня, я их наградил. Довольны были выше крыши. Марианна созналась?

– Только мне. Я сработал как безусловный рефлекс, обжег ее, а Марианна среагировала. Но вот какая штука: наш диалог записывали, запись получилась – хуже не бывает, ливень заглушил наши голоса. Запись теперь чистят, да что-то там не получается, а кроме этой записи, практически нет доказательств – Марианна не оставила нигде ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, ни улик… прямо-таки оборотень! Мне кажется, она будет и дальше молчать или, того лучше, – симулирует болезнь на всю черепную коробку, но, надеюсь, это ей уже не поможет. Жалею, что не все у нее выведал, например, эпизод с тобой покрыт мраком, но знаешь, мне тоже жить хотелось. Я, понимаешь, с ней ля-ля разводил, а сам дрожал: сейчас она как достанет лезвие – и нет меня! Хотя я понимал, что она не была готова к моей провокации, лезвиями не запаслась, а все равно, когда перед тобой сидит хладнокровный убийца, к тому же с неизвестными мотивами, ноги просто сами хотят убежать.

– А я не верю, что ее целью были дети. Нереально!

– Почему нереально? К детям прилагался хороший дом с игрушками и сковородками, сейф в кабинете Кирилла Андреевича, его счет в банке, фирма, украшения его жены и полная свобода в ее понимании. Это немало!

– Считаешь ее алчной?

– Нет. Расчетливой и бездушной. Ну, выздоравливай. Я рад, что ты жив, ты и Полина. Остальным не повезло…

Август доживал последние дни, если шли дожди, то с каждым разом они становились все холоднее, заставляя людей утепляться. В общем, в этом году осень рано заявила о себе. Зато уходящее лето иногда дарило поистине золотые деньки – с умеренным теплом, и прохладные ночи, и яркие краски на уличных прилавках с пирамидами из матушки-земли плодов, и запахи тех же овощей с фруктами.

Шурик проснулся поздно, пользуясь последней возможностью отоспаться перед длинным марафоном, к тому же он до полуночи читал. Отец заканчивал завтрак (у него сегодня был выходной), когда заспанный сын, натягивая свитер, плюхнулся на стул, затем повел носом, но ничего не взял, а промямлил:

– Кофейку бы мне…

Кофе, конечно, должна была подать мама, что она и сделала.