– У тебя есть доказательства? Какие?

– Марианна…

Он хотел убедить ее дать показания, но понял, что потратит зря время и силы, а главное, ей уже ничто не поможет. Да и нужно ли ей помогать? Не бездумно же Марианна ступила на эту адскую дорожку, наверняка она отвела несколько процентов и на неудачу, следовательно, была готова к камере и нарам. Викентий оставил ее на диване одну. Марианна опустила плечи, затем голову и как будто ушла в себя. При всем при том она не производила впечатления раздавленной и отчаявшейся, скорее смирившейся. Шурик искоса наблюдал за ней и гадал: что она там видит? Судя по блуждавшей на ее губах улыбке, направленной куда-то в себя, она видела не свое темное будущее на зоне, а нечто приятное, согревающее душу. Может, свою несостоявшуюся мечту – Степку, Настю, Злату? Или она еще на что-то надеялась? Собственно, а какая разница? Марианна не заслуживала ни жалости, ни сочувствия, особенно когда Шурик вспомнил Зойку, пострадавшую только за то, что она была матерью Златы, ну, еще и сам Шурик подлил масла в огонь своими подозрениями. Вот кого действительно жаль – так это Зойку.

Чувство вины заставило Шурика спрыгнуть с подоконника и двинуться к выходу. Ему хотелось уйти отсюда, но в дверях он столкнулся с Полиной.

– Привет, Шурик, – сказала она, глядя поверх его плеча. – Ее еще не увезли?

– Сидит вон там.

– Не хочу туда заходить. Скажи Викентию, что я приехала…

– Идем, идем. – Шурик взял Полину за плечи, увлекая ее в дом. – Ты не воровка, это она у тебя украла.

Марианна подняла на нее глаза, в которых мелькнул испуг, мелькнул и спрятался вглубь – она не смогла выдержать укора совести в лице Полины и отвернулась.

Обыск ничего не дал, улик не нашли, даже пачки лезвий известной марки, которым была убита Тамара. Марианну увели. Викентий попрощался с Шуриком и Полиной. Наступила тишина.

– Удивительно, – ухмыльнулся Шурик, – столько шума было, а детский сад как спал, так и спит!

– Неприютно в доме, он какой-то чужой, – присев на подлокотник дивана, где недавно осмысливала свое положение Марианна, произнесла Полина.

– Это временно, из-за плохих впечатлений, на самом деле дом как дом, – утешил ее Шурик. – Пройдет время и…

Он не закончил фразу – мол, все забудется. Где уж такое забыть! Полина водила по стенам и мебели глазами, постепенно наполнявшимися слезами, усмехнулась:

– А ты правильно сказал, Шурик! Она украла у меня все, даже мою жизнь.

– Откуда такой пессимизм? Твой Антон поправится, вы поселитесь здесь…

– Полагаешь, что он мечтает стать многодетным папашей? Четверо детей – это тебе не один-два, а я племянников бросить не смогу.

– Я в тебе и не сомневался.

– А я сомневаюсь. В Антоне.

Палата была на двоих, но соседняя койка пустовала – на ней спала Полина, когда ее «арестовали». Худой как скелет, Антон, с перевязанной головой, весь какого-то желтоватого цвета, поднял брови, увидев Шурика:

– Неужели мой соперник пожаловал?

– И принес витамин С, мой желтолицый брат, то есть апельсины, яблоки, виноград. – Юноша поставил пакет на тумбочку, сел на единственный стул. – Как голова?

– Да вроде срастается. Самый большой дискомфорт, знаешь, в чем? Это когда нельзя повернуться, не принять ту позу, которую хочешь – сразу голова трещит. Представь, меня побрили под ноль. Я совершенно лысый, ну и зрелище… Однажды увидел себя в зеркале и испугался!

– Волосы отрастут и шрамы зарастут, ты себя узнаешь, а Полина тебя любит всякого.