Юноша изображал основанное на храбрости безразличие перед лицом легионеров, но на самом деле он был обеспокоен, и для этого имелись основания.

Тави осознавал, что видит вдвое меньше людей, чем того требовала протяженность стен, значит, Первый Алеранский понес большие потери из-за ран и усталости. Чай был до невозможности крепким. Никто не пьет такой, каким бы уставшим он ни был. Запасы воды были на исходе.

Они были напуганы. А страх может погубить легион намного быстрее клинков, и Тави тут же начал бороться с ним, потягивая чай и говоря так, чтобы люди могли его слышать.

– Хмм. Вы планировали потом использовать это как раствор?

– Для кладки, – ответил Шульц. – Но этот сопляк Грегус его разбавил.

– Даже не хочу знать чем, – остановил его Тави.

Хор тихих смешков прокатился по стене.

Шульц усмехнулся и огляделся.

– Сэр… я хотел бы спросить… зачем вы вернулись, капитан?

Тави отхлебнул еще чая. Он не осознавал, насколько устал, пока горячий напиток не заставил кровь бежать быстрее в его утомленном теле.

– Мм? Да ладно, Шульц. От капитанов не приходится ждать прямого ответа. Пора бы тебе уже знать это.

Пока легионеры тихо смеялись, Тави отпил еще чаю.

– Корона нашла для нас заварушку посерьезнее, и нам приказано направиться туда.

Шульц обвел рукой руины и измотанных людей.

– И бросить все это?

Звуки напускного разочарования и отвращения тут же прозвучали на стенах и близлежащих руинах.

Шульц понял, что задумал Тави, и поддержал его, хотя бы частично избавляя людей от накопленного напряжения. Это была дельная мысль для человека его возраста, под конец тяжелого дня, и Тави кивнул в знак одобрения.

– Да, центурион. Скоро вы получите приказ выступать.

– Да, сэр, – ответил Шульц, салютуя.

Звук шагов приблизился, и Шульц отступил, чтобы пропустить вперед компанию, состоявшую из Антиллуса Крассуса, сопровождаемого несколькими Рыцарями Земли и коренастой фигурой Валиара Маркуса.

– Шульц? – Гневно обратился к нему Крассус. – Ты вытащил меня с совещания. Этого уже более чем достаточно. И кто, вороны вас забери, позволил зажечь…

Крассус встал как вкопанный, достигнув освещенного факелом участка, его глаза распахнулись, когда он узнал Тави и Эрена. Его рот приоткрылся в немом восклицании, но Крассус тут же сжал губы и коротко кивнул Тави.

– Центурион, его личность подтверждена?

– Нет, сэр, – ответил Шульц. – Трибун Фосс выражает свое почтение и просит передать, что он слишком, мать его, занят, чтобы носиться по лагерю с поручениями.

– Сегодня это действительно так, – вздохнул Крассус.

Тави спешился и, взяв кружку левой рукой, тихо ждал.

Крассус убедился в том, что Рыцари Дерева его прикрывают, и подошел к Тави, протянув правую руку. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Ваше имя? – Спросил Крассус.

Мир Тави замер на мгновение.

Каждая деталь была видна кристально четко: запах чадящего факела Эрена, лязг доспехов легионеров на стенах, отблеск факелов на помятой броне.

Часть волос Крассуса была сожжена, превратившись в щетину, алые камни в рукояти кинжала, судя по размерам, принадлежавшего каниму, мерцали в багровом свете. Луна и звезды повисли на мгновение, полностью остановившись, и Тави остался один во всей вселенной в обществе одного-единственного факта.

Он прожил большую часть своей жизни во лжи и полуправде.

С этого момента, с этого самого вздоха, всё будет по-другому.

– Большую часть своей жизни, – тихо сказал он, – я был известен как Тави из Бернард-гольда, что в Долине Кальдерон в Риве.