- Может быть, может быть. Зато я очень хорошо знаю алкоголиков. Вскорости ты уйдешь в отключку, а утром, я полагаю, единственная мысль, которая будет тебя беспокоить - где бы найти опохмелку. Я ее тебе предоставлю, ты опохмелишься, еще раз опохмелишься, потом еще и еще. Так и пройдет для тебя день, в который я сорву хороший куш.

Олег размахнулся, чтобы ударить по ненавистной роже, и рухнул на стол. Рухнул - и не поднялся. Поднялся Гоша, жалеючи, погладил Олега по волосам:

- Мы пойдем, Альберт, а ты оставь у дверей Юру и тоже отдохни до утра. Пойдем, Зоя.

Зоя встала и, некрасиво раскорячившись, ударила Олега ногой.

- Пьяная скотина! - возвестила она с радостью.

...Она ударила голой пяткой по мокрому песку. Узкая ямка заполнилась водой. Вода в ямке была желтая, мутная; в ней вертелись песчинки.

Затем маленькая, влажная и прохладная нога наступила на его горячую спину и медленно погладила вдоль позвоночника, и песчинки скрипели под ее ступней, и песчинки корябали его спину. Он перевернулся и посмотрел на нее. Ее купальник был холодный-холодный, и он вздрогнул.

Он бежал вдоль воды по песку. Бежать было трудно: ноги вязли и подворачивались; но бежать было легко: ни полуфинальных, ни финальных забегов.

Он надел шиповки, стараясь не рассматривать соперников. Свободно и изящно взмахивая ногами, они разминались перед стартом. Они поочередно делали рывки, каждый со своей дорожки - примеривались. Они бежали - мощно, резко, стремительно. Нет, он так не умел и вряд ли сумеет. Он тоже попробовал свою дорожку. Когда он выпрямился после пробного старта, то увидел впереди красную майку знаменитости.

"Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!" Мальчишки убегали и разбегались. Модный чубчик бил по бровям, а из-под бровей лил пот, лил в глаза. Наконец он увидел нужную спину: спина горбилась - встречный ветер раздувал полосатую рубашку. Спина ближе, ближе. Лишь бы не поскользнуться на траве. Теперь осалить, теперь увернуться, а теперь можно самому звонко и победно кричать: "Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!"

Он снял брюки и свитер, сложил их на зеленой травке. Рядом раздевались они. Все одинаковые в тренировочных костюмах, они теперь выглядели по-разному. В разных майках, с различными прическами, с разноцветно загорелыми фигурами. "На старт!" - раздалась команда. Они шли впереди, и мышцы играли на их могучих ногах. Раздался выстрел, и разноцветные майки впереди помчались. Но они не удалялись, они стремительно стояли на месте, а мчался он. Нет, и он не мчался - ведь майки не приближались. Лишь когда скорость завалила его на вираже, он понял, что и он и они - бегут.

На прямой все сблизились и плотной группой важно побежали вдоль бровки. Коротким рывком обойдя одного, он пристроился в затылок знаменитости. У знаменитости была конопатая спина, а на правом плече небольшой красный прыщ. Прыщ успокоил его. И он, радуясь своему спокойствию, пробежал за знаменитостью весь первый круг.

Идти было некуда. А нужно было идти. Он шагнул вперед. Он шагнул вперед, а знаменитость осталась сзади. Метров сто продолжалось одиночество, но знаменитость снова вышла вперед, и конопатая спина стала медленно удаляться. "Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!" Откуда-то из-под бровей лил крупными каплями пот, лил в глаза. Спина все ближе, ближе. И в последнем вираже он обошел знаменитость. Теперь можно звонко и победно кричать: "Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!"

Он вышел на последнюю прямую. Он бежал один. Он бежал вдоль воды по песку. Бежать было трудно: ноги вязли и подворачивались, бежать было легко: ни полуфинальных, ни финальных забегов.

Как он пробежал последние десять метров, он не понял. Он пересек финиш и упал.

Он упал там, на площади...

Сон алкоголика беспокоен и краток. Олег проснулся, увидел перед собой незнакомые обои и долго пялился на выцветший, с подтеками, нарисованный букетик.