«Верно, — радостно говорит она. — Налог — ноль процентов. Живые деньги, а, неплохая прибавка, можешь купить себе, чего душа желает, только не сексуальные услуги, — хихикает она, — это теперь запрещено, но осталось немало другого всякого».

Она протягивает руку, чтобы скрепить договор.

Фвонк жмет протянутую руку.

«Я рада, что все устроилось, — говорит она, обуваясь в коридоре, — мы давно держали твой дом на примете на случай, если до этого дойдет, мы давно видели, что дело неладно, он в последнее время прямо не в себе».

«Кто?»

«Тот, кто будет здесь жить».

Фвонк ждет, что она расскажет немного о человеке, который оказался не в себе, но нет.

«Отличное место, — говорит она вместо продолжения, — отсюда весь город как на ладони».

«Да».

«Из тех комнат вид тоже отменный».

«Да», — отвечает Фвонк.

«И фьорд, — говорит женщина, — прекрасный вид на фьорд».

«Да, на фьорд тоже».

9) Лавина чувств обрушилась на Фвонка, когда женщина открыла дверь, чтобы уйти, в его доме давно не бывало женщин его возраста, и хотя эта мрачновата, все же она по всем статьям женщина, к тому же она помягчела, когда сняла туфли, притом она красиво ходит, заметил Фвонк. Вслух он, естественно, ничего не сказал, но ее легко представить себе среди участников массового похода на длинную дистанцию или, наоборот, в менее формальном, даже семейном, пешем походе, например, из Йендебю в Мемюрюбю, ноги у нее крепкие, сильные, разве что нуждаются в массаже после тренировки, тьфу, дурень, уймись, это невозможно, да и просто смешно, стоп! Он очень рассердился на себя, что вообще тратит время на лишние мысли, когда шпалера не доделана. И все-таки коснулся ее руки, прощаясь. Она вытаскивала телефон из кармана брюк, но от нежданного прикосновения замерла и взглянула на него, словно не поверив в реальность ощущения.

«Пардон, — говорит она, — ты правда дотронулся до моей руки?»

Фвонк молчит.

«Ты чего-то от меня хочешь?»

«Я беспокоюсь, что тебе холодно, — говорит Фвонк, — у тебя там есть под низом что-нибудь шерстяное? Теперь производят отличные тонкие и не колючие шерстяные поддевки, да ты сама знаешь наверняка».

«Ты поэтому до меня дотронулся? Чтобы поговорить о шерстяных поддевках?»

Фвонк качает головой.

«Я не знаю, — отвечает он, — не знаю, зачем я так сделал».

«Ты не хочешь, чтобы я уходила?»

«Возможно».

«Тебе не хватает друга? — спрашивает она. — Или близости? Тебе хочется близости?»

«Возможно, — отвечает Фвонк. — Друг был бы очень кстати. Да и близость тоже».

«Желать близости — совершенно нормально, — говорит женщина, — в телесной близости много приятного, я сама периодически прибегаю к ней, но сейчас мне пора, может быть, в другой раз».

«А кто будет здесь жить? — спрашивает Фвонк. — Мне как-то сложно, если не знаю кто что будет».

«Назвать я его не могу, — отвечает женщина, — но это надежный человек, я готова дать голову на отсечение, что он заслуживает самых лестных рекомендаций, я говорю это без сомнений или преувеличений. Проблема единственно в том, что он очень устал, ему надо прийти в себя, выспаться, да, я думаю, важнее всего ему просто выспаться».

Черт-те что, думает Фвонк, чуя неполадки по части нравов. Неужто наши гуманные власти наконец ввели «вольную отсидку» для перетрудившегося криминального контингента и теперь у него внизу поживет утомленный бессонницей вор в законе?

«Но он хотя бы не заложник? И это не связано с ипотекой?»

«Все мы заложники, — отвечает женщина, — это как на вещи посмотреть».