«А как у него с устоями? Он не практикует падения нравов?»

«Падения нравов?»

«Я отказываюсь иметь что-либо общее с падением нравов! — заявляет Фвонк. — Оно уже сожрало годы моей жизни».

Женщина долго разглядывает его. Лицо Фвонка, усталое, с обрюзгшей кожей, с мешками под красными глазами, кажется старше крепкого, жилистого тела, напитанного сотнями пройденных километров. Все это, возможно, не ускользнуло от нее. Во всяком случае, она взяла его руки в свои и сказала:

«Дорогой мой человек, твой будущий жилец принадлежит к группе граждан, которые могут потерять слишком многое, если будут замечены в упадке нравов. Для него полностью исключено любое соприкосновение с чем бы то ни было, хотя бы напоминающим нарушение норм, правил, законов и устоев».

«Правда?» — радостно спрашивает Фвонк.

«Правда», — отвечает женщина.

«Честно-пречестно?» — переспрашивает Фвонк.

Подбородок у него едва заметно дрожит.

Она кивает.

«Мы дадим о себе знать».

Она выходит за дверь, спускается по лестнице и идет к ждущему автомобилю, на ходу вызывая кого-то кнопкой быстрого набора, так что, усаживаясь в машину, она уже с кем-то разговаривает.

* * *

10) Фвонк устроился было в кресле у окна. Посидел-посидел, встал, принес себе кусочек рождественской коврижки, сел обратно, сжевал ее, все еще взволнованный неожиданным визитом, снова встал, принес еще кусок коврижки, съел и его. Подумал, что Агнес не преминула бы заметить, мол, чрезмерное увлечение корицей вредит здоровью, это был ее пунктик, один из многих, и касался не только пряной коврижки, но и других продуктов питания. Последние семь-восемь лет их жизни Агнес никогда не удавалось промолчать, когда кто-то ел коврижку в ее присутствии, в корице есть кумарин, обязательно говорила она, он вреден для печени, вы не знали, вот оно что, но теперь знаете, впрочем, возможно, вы потребляете корицу в так называемых разумных количествах и все обойдется, сама-то я полностью от коврижек отказалась, но тут каждый принимает решение сам.

Фвонк берет еще кусок коврижки и впивается в нее, стараясь втянуть в себя побольше кумарина. Он кружит по гостиной, кружит, и чем дольше кружит, тем тверже понимает, что это симптом, ему пора на улицу: вот так нарезать круги он начинает в ответ на то, что ноги требуют ходьбы и заставляют организм вырабатывать некое вещество, которое гонит его прочь из дому, на воздух, ходить, ходить, ему бы надо собаку завести, тогда он много ходил бы на законных основаниях, тогда человек просто сопровождает питомца и может покорно улыбаться встречным и говорить, что вот псу опять приспичило на улицу, а без собаки все это как-то вызывает смешки и вопросы, Фвонк чувствует это по соседям, хотя дело еще и в темпе ходьбы, понимает Фвонк, он не прогуливается, не фланирует, он устремляется вперед, притом еще и руками активно двигает, а руки — это многих чересчур раздражает, руки должны висеть или прятаться в карманы, можно сцепить их за спиной, в самом крайнем случае пусть болтаются, но если руки активно участвуют в ходьбе, это выглядит слишком агрессивно, так что Фвонку очень нужна собака, учитывая, сколько он ходит, притом с ней можно было бы разговаривать, он даже слышал где-то, что между хозяином и питомцем возникают отношения, сходные по механизму с дружбой, но тем не менее он не будет заводить собаку, все, об этом и речи нет.

11) Раздражает, и очень, когда живущий с тобой человек заговаривает о кумарине чаще чем раз в жизни, и все же Фвонк скучает по Агнес, то есть отчасти не конкретно по ней, конечно, и уж точно не по всей Агнес целиком, но по каким-то фрагментам-моментам, взглядам, минутам скучает. А по всей Агнес — нет, еще не хватало, она предала его, это не красное словцо, Фвонк был ей нужен, пока ходил пружинисто и быстро, жил легко и не знал проблем, но не когда его покалечило при падении нравов и он стал молчалив, угрюм и медлителен, иной раз он даже не плелся, а просто еле ковылял от управления Общества ходьбы на стадионе Уллевол вниз в город, а другой раз утром не мог встать, и Агнес очень злилась, она мучила его вместо помощи, соберись, говорила она, возьми себя в руки, это все ерунда, и так исподволь падение нравов проникло в отношения, причем не только на работе, чего, вообще-то, достаточно с лихвой, но и в близкие отношения, а иметь такое черт-те что на два фронта выше человеческих сил, но дела складываются, как сами считают нужным, и требуют своего, в том числе времени, и вот прошло все отпущенное, по сведениям Агнес, на тяжелые переживания время, а Фвонк так с ними и не справился, терпение Агнес лопнуло — сколько можно! — она сказала «баста» и уехала и не хочет больше его знать.