Я понимал, чем дело пахнет, поэтому пытался выкарабкаться из ямы, цепляясь за корешки и камушки. Попытки оказывались безуспешными — и это минус, зато благодаря им у меня прошел радикулит — что было плюсом.

Кроме того, возле ямы то и дело вертелся упитанный жрец, хорошо запомнившийся мне мужик в длинном плаще, в шапке-тиаре, украшенной двумя позолоченными змеями, с жезлом, увенчанным набалдашником в виде головы ягуара. Щеголял он в своем ухе и конфискованным у меня кольцом. Служителя культа звали Золотой Катыш. Тут, кстати, все торопились добавить к своему прозвищу какое-нибудь «золото» — и не потому, что сознавали рыночную стоимость этого металла, а скорее уж учитывая его почетные магические свойства.

Золотой Катыш готовился к празднику. Судя по несчастным голосам, в соседних ямах откармливались другие кандидаты на тот свет, и главным делом жреца было следить за их внутренним и внешним благополучием. Чем он и занимался — усердно как замполит.

— Ягуар-Скиталец, подходит время большого торжества, а вид у тебя несносно скучный. Найди в своем сердце радость, — упрашивал незлобного вида человек. Хотелось даже как-то помочь ему.

— Слушай, Золотой Катыш, а по какому-такому поводу я должен веселиться?

Жрец, недоумевая, всплескивал руками и разводил упитанные ладоши. Ведь для него все было предельно ясно. Он, как и все местные жрецы, был параноидальным шизофреником.

— Все у нас честно и по справедливости, сам знаешь, — увещевал Золотой Катыш.

Так оно и было на самом деле, если без дураков. Только честность и справедливость являлись своеобразными.

— Говорили же тебе, Скиталец, блюди четыре закона и будешь чист перед богами, — напомнил клерикал. — Такие простые правила. АМА СУА — не воруй. АМА ЛЬЮЛЬЯ — не бездельничай. АМА КЕЛЬЯ — не лги. Чти Великого Инку, сына Солнца, который убеждает божества и светила быть благосклонными к людям.

— Помню, помню. Так почему же я должен быть доволен? Что я попаду под серп и молот Супайпы?

Золотой Катыш садился на корточки и начинал терпеливо объяснять:

— Змея Яку Мама, воплощение предвечного Виракочи, душа всей жизни, поднимается из преисподней и уходит в небо. Она состоит из темного и светлого. Каждое ее свойство — это божество, которому нужно поклоняться. Иначе, конец порядку и начало смуте. Супайпа ничем не хуже других. Просто в его обязанности входит устранение всего старого и бесполезного, чтобы на очистившемся месте могли появиться новые жизни.

— Надеюсь, что я бесполезный. И что же, с этим шайтаном никаких трудностей? — с надеждой спросил я.

— Ну как же без них. Когда Супайпа — да защитит нас благое Солнце — перестает ведать меру и дает началу беспорядку, мы просим его отступиться и приносим ему обильные жертвы. Именно для того, чтобы не дать чрезмерности превратится в зло… Но ты не думай о Супайпе, ты нужен светлым богам. Они ведь не довольствуются, как Владыка Преисподней, естественной жатвой. Им подавай заклание молодого, цветущего и сильного, им подавай свежую кровь.

— Ага, я понял, чему радоваться. Тому, что самые светлые божества нахлебаются моей кровушки, а простой народ накрутит из меня котлет.

— Тепло нашей крови нужно светлым божествам, чтобы им хорошо жилось в трех мирах, тогда и милость нам будет оказана. Ну, теперь все понял, несмышленыш?

— Как же, разве не поймешь тут у вас.

Что мне оставалось еще ответить?

— Если понял, тогда не обижайся, когда мы принесем тебя в в день осеннего равноденствия отцу нашему Солнцу, умоляя не наказывать нас своей недостаточностью или чрезмерностью.