Наконец Максин была готова к тому, чтобы покинуть лавку… до следующего дня.

Свои длинные черные волосы она собрала в хвост. Утром на улице было довольно ветрено. От работы до дома Максин нужно было пройти всего полчаса пешком. И если ветер так и не стих, то по приходу домой можно было и не расчесать распущенные волосы. Максин берегла их красоту, тщательно ухаживала за ними, считая волосы едва ли не единственным настоящим достоинством своей внешности.

Выключив свет, поставив помещение на сигнализацию, тщательно заперев за собой дверь, Максин мысленно попрощалась с лавкой и отправилась отдыхать.

Только очутившись на улице, Максин поняла, насколько же она устала.

И удивилась.

От чего ей было уставать?

Она ведь не носилась целый день по лавке. Не полировала с утра до вечера стеклянные банки с чаем. Не расфасовывала чай из больших полотняных мешков, пришедших от поставщика. Что за странность…

Фактически большую часть дня Максин провела сидя на своем табурете, размышляя о разных вещах либо перелистывая книжные страницы. Утром пара покупателей попросила взвесить им самый дешевый пуэр — по сто пятьдесят граммов каждому. Сложно назвать это тяжелым, изнуряющим трудом…

Может быть, все дело в том, что работы сейчас мало? Когда не знаешь чем заняться, это выматывает хуже, чем равномерное распределение множества дел в течение дня.

Но не могла же Максин отправиться на прогулку, или по магазинам, или в театр… Ей не на кого было оставить лавку. А ведь лавка должна быть открыта.

Всегда-всегда.

Быстро темнело. Или это Максин шла медленнее, чем казалось ей самой.

Осталось пройти всего пару кварталов. И она была бы дома.

Максин ощущала дискомфорт, который возрастал с каждым шагом. Она опустила глаза. Взгляд упал на новые туфли — с острым носом, сине-зеленые, на каблуке заметно выше среднего.

Ну конечно! Она ведь надела их, не успев толком разносить. А к вечеру ноги устали, поэтому теснота обуви ощущается сильнее.

Ничего. Скоро она будет дома, сможет сделать для ног тонизирующую ванночку.

Место, в котором Максин нужно было перейти дорогу, в этот раз почему-то не освещалось. Неужели перегорел фонарь? Максин повертела головой. Да, свет шел только от соседнего фонаря. Что ж, случается такое не часто. Но от этого не становится менее неприятным.

Максин подумала, что машины здесь почти не проезжают. Она вполне успеет перебежать дорогу, несмотря на то что та сейчас довольно плохо освещена.

В сумерках Максин умудрилась не заметить небольшой фургон, припаркованный на противоположной стороне дороги.

Она старалась двигаться настолько быстро, насколько позволяла стертая туфлей нога. За поворотом послышалось едва различимое рычание мотора.

Максин прибавила шагу.

Но она не успела перейти дорогу.

Из-за поворота вылетел автомобиль.

В следующее мгновение Максин почувствовала сильный толчок. Она пролетела не больше метра, потом упала на колени.

Удивилась.

Звук мотора за спиной стих.

А в следующую секунду Максин услышала, как хлопнула дверца машины. И взволнованный голос:

— С вами все в порядке?

Максин понятия не имела, все ли с ней в порядке. Она оперлась ладонями на пыльный асфальт. Попыталась подняться. Эта попытка немедленно отозвалась болью в коленях. Максин ойкнула.

Перед ней вырос силуэт.

— Давайте я помогу вам.

Максин невольно всхлипнула. Было очень больно.

Потом она ощутила, как ее подхватывают под мышки и ставят на ноги. Это движение было стремительным, словно обладателю силуэта оно ничего не стоило.