Глория Дюбуа, посчитав, что сама спровоцировала баскетболиста на сексуальный порыв, тоже постаралась как можно скорее забыть тренировочный инцидент, едва не перешедший в рядовое изнасилование.

А Тине Маквелл несостоявшийся роман оба участника преподнесли одинаково.

Большой Сэм заявил, что Глории Дюбуа явно не хватает роста.

А Глория Дюбуа констатировала факт: двухметровый баскетболист — не самый удобный партнер для общения, а тем более для романтичной любви. И, уж конечно, совсем не годится для брака.

Подруга Ти согласилась с умненькой Гло.

Она в этом нисколько не сомневалась. Центровой годился лишь для секса, но не для семейной жизни. В его коротко стриженной голове была такая же пустота, как и в мяче, которым он метко попадал в корзину.

Об этом спортивно-эротическом казусе так и не узнали ни взбалмошная маман, ни строгая гранд-маман, ни даже фамильные розы Национального парка…

Глава 5 НЕРУШИМАЯ КЛЯТВА

От досадных воспоминаний студенческой поры Глорию отвлекла немка, широкая в бедрах и плечах.

В своем желто-черном наряде туристка из Германии походила на огромную пчелу, жаждущую нектара. И низкий голос, и речь с баварским готическим акцентом напоминали грубоватое и назойливое жужжание.

— Зер гут! Зер гут. Зер гут.

Немецкая упитанная пчела вилась рядом с фамильной бабушкиной розой — «Ночной поцелуй».

— Аромат зер гут.

— Еще какой гут, — одобрительно улыбаясь, подтвердила Глория. — Еще какой!

Дородная пчела обогнула роскошный куст.

— Колер — зер гут.

Глория поддержала оценку:

— Что гут, то гут.

Пчела то приостанавливалась, тяжеловато и рискованно нагибаясь, то вновь продолжала осмотр.

— Веточный каркас — зер гут.

Глории было весьма приятно слышать грубоватые комплименты бабушкиному сорту.

В немецкой пчеле угадывалась начинающая любительница по цветочной части.

Глория хотела было дать несколько профессиональных советов заокеанской любительнице, но мысли аспирантки с черенков, окучивания, привоев и подкормки упорно срывались на реальность, которая была переполнена лишь нарастающим и нарастающим ощущением бездонной любви, бездонной, как синее-пресинее осеннее чистое небо.

Немецкая пчела, замерев, проштудировала табличку, на которой указывался штат, название розы и фамилия селекционера.

— Фройляйн, я обалдеваю: «Поцелуй ночи»!

— «Ночной поцелуй», — уточнила Глория.

Любознательная немецкая пчела не унималась.

— Фройляйн, только ответьте мне на один вопрос, если вас не затруднит.

— С большим удовольствием.

— Почему здесь, в саду, так много Дюбуа?

Глория, не выдержав, рассмеялась — заливисто и раскованно.

— А что я сказала такого смешного? — возмущенно загудела недоумевающая пчела.

Глория посерьезнела и собралась, как на семинаре перед аудиторией первокурсников.

— Да нет, все правильно, фрау.

— Правильно?

— Просто Дюбуа — это такая розовая династия.

— О, данке шен!

— Извините, фрау, а как будет по-немецки «взаимная любовь»?

— Любовь? — растерянно переспросила пчела. — Взаимная?

Глория терпеливо ждала ответа на вопрос не по теме.

— Я не понимаю! — возмутилась пчела. — А какое отношение любовь имеет к розам?

— Самое непосредственное! — В голубых до неестественности глазах Глории искрила нарождающаяся страстность.