Он уставился на Тебя, и взгляд его единственного глаза говорил о неприкрытой неприязни; охрана вокруг Тебя держала бластеры наготове.

— Даю вам три минуты, — начал Одноглазый.

— Я не хочу отнимать вашего времени, — просто сказал Ты. — У меня достаточно своего. К тому же у меня есть план, который превосходит любой ваш. Если вы хотите, я помогу вам в деле покорения Региона Инисфара.

Одноглазый смотрел на Тебя. Он видел — как бы это сказать? — он видел, что Ты не похож на остальных людей, что Ты — что ли — яснее их всех. Но Регион Инисфара лежал на удалении многих световых лет5 — неприступный, в сердце Галактики; за два десятка миллионов лет его господство распространилось среди двух десятков миллионов планет.

— Вы — сумасшедший! — закричал Одноглазый. — Убирайтесь! Наша цель — завоевать город, а не Галактику!

Ты не двинулся с места.

Тогда почему не действует охрана? Почему Одноглазый не уничтожил Тебя прежде, чем Ты начал свою миссию?

— Та гражданская война, которую вы ведёте… — спокойно начал Ты. — За что же вы сражаетесь? За город. За каждую улицу. За электростанцию. Эта мелочь — работа мусорщиков. Я же предлагаю вам власть над Инисфаром!

Одноглазый стоял улыбаясь. Его неухоженные волосы торчали, как щетина. Лицо залила краска. Он выхватил бластер и направил на Тебя.

Ты не сделал ничего; и ничего не стоило делать.

Сбитый с толку, никогда ранее не встречавший подобного упорства перед лицом опасности, поражённый Одноглазый сел.

— Оулени — несчастье планеты. У нас длинная история движения сопротивления, — пробормотал он. — Но это — мой мир. Я должен сражаться за него и за людей, которые его населяют, за их права и свободы. Мне кажется, что человек моих тактических способностей заслуживает лучшего поколения; возможно, когда мы поставим город на колени…

Так как время работало на тебя. Ты был терпелив. А, поскольку Ты был терпелив, Ты мог выслушивать речи Одноглазого.

Планы его — одновременно и грандиозны и мелки; в основном он говорил о торжестве человеческих прав и лишь попутно касался темы необходимого, пусть и небольшого, количества обученных солдат. Он мечтал о рае на земле, но не хватало войск.

Человек, завоевавший расположение либо уважение своих единомышленников; или, возможно, это был страх, а не уважение. Его старомодные принципы сформулировались миллионы тысячелетий назад, ещё до начала космических путешествий. Он привык вести боевые действия, все время полагаясь только на бесчисленные мелкие истины: необходимость силы, отмену несправедливости, веру в то, что правда победит все.

Ты слушал с холодным пренебрежением все это, сознавая, что устаревшие и величественные лабиринты Вечной Войны плотно улеглись на Оулени.

Когда Одноглазый устал ораторствовать, Ты рассказал ему о плане завоевания Инисфара.

Ты говорил ему, что, живя на Оулени — холодной окраине Галактики, — он и представить себе не может богатств центральных миров; что все мифы и сказки, с которыми дети Оулени знакомы со рваных пелёнок, не составляют и одной десятой изобилия Сюзерена Инисфара; что счастье и судьба каждого человека возведены там в права.

— Да, конечно… Здесь мы лишены всех привилегий, — глухо промычал Одноглазый. — Но как можно противостоять силе Инисфара?

И Ты раскрыл ему один аспект, который делает Инисфар уязвимым: во всей его системе нет ни одного генерала, который обладал бы таким же бесстрашием и проницательностью, как он — Одноглазый; инисфа-ряне порастеряли старую добрую самонадеянность; они превращаются в мечтателей-производителей.

— Все это так, — вздохнул Одноглазый.