Если честно, то ее ненавидели. Но вот парадокс — чем больше истерик, обещаний «поставить эту стерву на место» гуляло по редакции, тем больше они все старались завоевать ее любовь. Алиса умела хвалить и умела ценить — за хорошую работу выписывала повышенный гонорар, отправляла девочек в промотуры на Мальдивы, на Ямайку, в Китай, устраивала раздачу слонов — халявной косметики и парфюмерии, которой заваливали журнал, но за это высказывала то, что думала — если ее не устраивал результат.

Плакаться и ныть ходили к Оле — но это было бессмысленно, так как совет директоров интересовало лишь одно — сколько номеров журнала купят в этом месяце.

Олин папа был очень нужен владельцу журнала, у которого, кроме издательского дома, имелся еще какой-то серьезный бизнес, поэтому Оля могла явиться на работу голой и поджечь офис — и все равно бы осталась главным редактором. Но Алису ценили не меньше — она делала все, чтобы журнал оставался самым популярным. И самым доходным.

— Ладно, я поехала на открытие чего-то там в Барвиху, — сообщила Алиса секретарю. — Сегодня меня не будет.

Она вышла из редакции и поблагодарила высшие силы за то, что работает в таком замечательном месте, где тусовки считаются деловой встречей — никогда не знаешь, где объявятся потенциальные рекламодатели. Бизнесмены тащатся на переговоры, сидят в комнатах, где всегда слишком прохладно из-за кондиционеров, в скучной компании, на скучной мебели — а она едет на прием, где будет много знакомых, вкусная еда, красивая одежда и свежий воздух.

Отличный денек! Распогодилось, потеплело — на солнце просто жарко… Алиса вынула солнечные очки, как-то неловко дернула рукой, и ее любимые «Гуччи» 2004 года шлепнулись на асфальт. Стекло вылетело и разбилось на две половинки. Алиса чуть не заплакала. Это ведь уже коллекционная модель! Она их купила на Неделе моды в Милане! Какая боль…

Расстроенная Алиса села в машину, опустила козырек и, щуря глаза, влилась в поток автомобилей.

На Кольцевой, как всегда, была толчея, но самое страшное, разумеется, было на Рублевке. Машины вообще не едут. Стоят — иногда гудят, хотя все понимают, что гудеть — бесполезно. Сколько стоит воздушное такси? Мать твою!

Нужно будет позвонить психотерапевту, а то что-то нервишки пошаливают… А потом съездить отдохнуть. Где она была последний раз? На выставке в Париже — но это не считается. На Кипре с «Комеди клабом», в начале июня в Нью-Йорке… Марокко! Надо срочно валить в Марокко! Алиса обожала местный рынок серебряных украшений. Какой аквамарин она отхватила в прошлом году — с ума сойти! Квадратный, огромный, на толстой серебряной цепочке! А аметисты! А турмалины? За ко-пей-ки! То есть почти даром. Ну, и пусть погода там странная — зато синий-синий океан, глубокое и чистое, как муранское стекло, небо и горизонт — бесконечный горизонт…

Алиса с ужасом вспомнила свой первый студенческий отпуск. Они тогда поехали в Крым — в плацкартном вагоне (страшное, бесчеловечное изобретение — она чувствовала себя, как скотина, которую везут на бойню — окна не открываются, кто-то жрет котлеты с чесноком, от соседей разит перегаром — причем пили они, по всей видимости, одеколон «Шипр»…). А в Крыму — хамство, свинство и воды никогда не бывает. Ее однокурсники пили, объедались чебуреками и считали, что здорово проводят время, но Алиса, хоть и была такой же бедной студенткой, не могла дождаться конца каникул. Ей все было отвратительно — ужасные, сырые мазанки с пружинными кроватями, гадкий душ на улице, в котором по углам торчали мокрицы, кучи мусора на пляже, запах баранины из татарских кафе, странные люди, которые изображали из себя невесть что — только потому, что нельзя их проверить…

Пять лет она не отдыхала — не было денег на нормальный отпуск.