— Где его лошадь? — не поворачиваясь к толпе, спросил я.

— Сейчас приведу, — послышался знакомый голос, и я узнал Киппа.

Бердетт, избитый и ошалелый, стоял посреди улицы, все еще не понимая до конца, что произошло. Ведь несколько лет он был хозяином Кроссинга, и законом здесь был его револьвер. А теперь он стоял, избитый, безоружный, растерянный. Кипп подвел ему коня.

— Садись в седло, Бердетт, и убирайся отсюда, пока я не передумал, — скомандовал я.

— Но у. меня здесь дом… имущество… — это были первые слова, которые он произнес.

— Ты уже потерял их, как Хетрик потерял свое ранчо.

— А револьвер? Без оружия моя жизнь не стоит ни цента в этих горах.

— Жизни людей, которых ты убил, тоже не стоили для тебя ни цента. Убирайся!

Бердетт влез в седло и молча уехал. В толпе кто-то попытался засвистеть ему вслед, но его не поддержали. Вся беда была в том, что жители тоже были в шоке от происшедшего.

— Кипп! — позвал я. — Куда уехала Лиз?

— Не знаю, Рэй. Она отказалась от всякой помощи. После смерти Хетрика, конокрады обчистили их ранчо до нитки. Потом умерла мать. Единственно, что я знаю, — она села на дилижанс в Алту.

В тот же день мы с Мустангом Робертсом уехали из Кроссинга. Мне там больше нечего было делать, а Мустанг просто следовал за мной, и было хорошо иметь такого друга.

Алта был процветающий старательский городок в центре штата Юта. Здесь не было мормонов, обычно живущих почти во всех городах этого штата. Население города составляли добродушные и миролюбивые старатели из Невады, Колорадо и Монтаны. Но это не значило, что в городе было спокойно. Наоборот, я слышал, что в Алте каждый день совершались убийства. Рудники были богатыми, и «в поисках легкой наживы в Алту стекались авантюристы всех мастей». Так, кажется, писали в газетах.

Раньше у меня никогда не было определенной цели, но теперь она появилась: найти Лиз, убедиться, что с ней все в порядке, а дальше — видно будет…

Когда мы добрались до Алты, шел снег. Оставив Робертса искать отель или постоялый двор, я пошел в ближайший салун в надежде узнать что-нибудь о Лиз.

Любой салун в любом городе Дикого Запада был самым настоящим справочным бюро. Если вам что-то нужно было узнать, то не нужно спрашивать на почте или у маршала. Вы спокойно шли в ближайший салун и узнавали все, что знали жители города. Я прошел по заснеженной улице мимо каравана огромных фургонов, уныло тянувшихся «на запад. Салун встретил меня волной горячего от табачного дыма и паров виски воздуха. Сюда, казалось, набилось человек сто. В общем все, как обычно, все знакомо. Даже лица знакомые есть. Имен не знал, но видел в Санта-Фе или Кроссинге. Мне удалось пробиться к стойке бара. Рядом со мной двое мужчин разговаривали на норвежском, парень слева что-то заказал бармену по-немецки, и бармен ответил на том же языке, в общем, Дикий Запад.

Лиз вряд ли осталась бы здесь. Этот город — неподходящее место для красивой семнадцатилетней девушки.

За два часа мне так ничего и не удалось узнать, правда, я не задавал вопросов, а только слушал, переходя из одного салуна в другой. В одном из них меня нашел Робертс.

— Нашел, где переночевать, — сказал он. — И поверь, это было непросто. Очень много людей.

Пропустив по стаканчику, мы проиграли пятнадцать долларов в рулетку, потом отыграли пять наград и собрались было уходить, как раздалось громкое проклятие, прогремел выстрел, и толпа, окружавшая карточные столы, шарахнулась в стороны.