Кругов приблизился к роженице, взял ее за руку.

— Поздравляю, Анфиса. Только зря ты не поехала в роддом, там тебе было бы легче.

— Ничего, Егор Лукич, и так все обошлось. Родная земля силы дала. Сын родился.

— Как назвали?

— Как и положено, Световидом, — неожиданным басом отозвался щуплый муж Анфисы, показывая в улыбке крепкие белые зубы. Глаза у него были светлые‑светлые, прозрачные, лукавые и добрые.

— Ну, привет, Световид Родославович, — наклонился к ребенку Кругов. — Многие тебе лета.

Новорожденный замер, пытаясь открыть глаза, пустил слюнку и заулыбался, тихо пискнул.

Анфиса рассмеялась.

— Надо же, признал тебя малец, — проворчала будто из воздуха возникшая старуха, мать роженицы. — Не ошибся ты.

Подошел Ираклий, разглядывая ребенка, отступил назад, вслед за Круговым. К роженице, ее мужу и ребенку приблизились женщины, начались поздравления, охи, негромкие пожелания, смех.

— Ты уверен? — почти беззвучно спросил Федотов. — Это он?

— Ничего нельзя знать наверняка, — ответил рассеянно Кругов. — Но я уверен — это он. Серебряный мальчик.

— Почему они дали такое имя ‑Световид? В школе над ним не будут смеяться?

— Не будут. Это родовое имя. Его мирское имя — Сергей. Сергей Родославович.

— Сергий, значит.

Кругов кивнул, глядя на младенца в руках Лизы, который пытался схватить ее за палец.

КАБАРДИНО‑БАЛКАРИЯ

Тарасов

Столица Кабардино‑Балкарской Республики Нальчик стал городом с тысяча девятьсот двадцать первого года. В советские времена он отстроился, приобрел вид индустриального центра с фабриками и заводами электроприборов, телемеханической аппаратуры, станкостроительным, инструментальным и другими, а также заимел два вуза (в том числе — университет), три театра, два музея и бальнеологический горноклиматический курорт. Затем во времена перестройки и перехода от социализма к «дикому» российскому капитализму промышленность Нальчика практически развалилась, перестали работать театры и музеи, город превратился в один большой базар, торгующий всем, чем придется. Однако в начале двадцать первого века жизнь России стала меняться в лучшую сторону хотя бы статистически, и Нальчик встрепенулся, ожил, начал строиться заново. Заработали кое‑какие предприятия, открылись театры, снова появился конкурс на места в высших учебных заведениях, а вместе с этими переменами оживилась и политика республики. В ней появились «правые» и «левые», подняли голову коммунисты и националисты, начали создаваться различные партии, а затем объявился и национальный «герой», начавший борьбу за отделение Кабардино‑Балкарии от России: Мастафов Султан Ахмедович, балкарец по происхождению, родившийся тем не менее за пределами России, в Пакистане, спортсмен, бизнесмен, владелец ипподрома, бывшего когда‑то республиканским.

Все эти сведения Тарасов почерпнул из досье на местную элиту Нальчика во время перелета из Москвы в столицу Кабардино‑Балкарии. Но эта информация была лишь частью вводной, предваряющей задание. А задание Тарасов должен был получить уже на месте, во время встречи с группой, члены которой добирались к месту назначения индивидуально.

Капитану Глебу Евдокимовичу Тарасову в июне исполнилось тридцать три года. Он был высок — метр восемьдесят семь — и внушал уважение мощной фигурой, массивной, широкоплечей, перевитой мышцами без капли жира. Волосы у него были не черные, но темные, с проседью, не короткие и не длинные, глаза серые, в зеленую крапинку, нос прямой, с небольшой горбинкой, губы крупные, но твердые, слегка выступавшие скулы, высокий лоб и упрямый подбородок, говоривший о сильном характере.