Сам Медведь в весельи не участвовал — видимо, изначально собирался больше смотреть, чем тренироваться. Он то сидел на лавке рядом с Корфом и остальными нашими, то бегал курить за дверь, выходившую на задворки.

Но когда я закончил на ринге, неожиданно оживился.

— Хорош, хорош! — Медведь буквально сорвал с меня перчатки. — Ты как, матрос, силы еще остались?

— Сколько угодно, — усмехнулся я. — Жалко, пажи закончились.

— Не закончились… Слушай, а ты «боевое» сейчас вывезешь? А то тут один хмырь прям спит и видит, как бы с тобой пободаться. Хитрый, собака такая! — Медведь чуть понизил голос и огляделся по сторонам. — Специально ждал, пока ты на рукопашке устанешь. Теперь требует в соседний зал на полный контакт.

— Будет ему полный контакт. — Я выплюнул в ладонь покрытую слюнями капу. — Только пусть потом не жалуется.

— Ну ты, матрос, зверюга! — просиял Медведь. — Волчара! Если и тут красноперых уделаешь — мы, считай, с чистой победой уходим.

Друзей в Пажеском у меня не имелось, зато врагов — сколько угодно. Так что я почти не удивился, разглядев за дверью старого знакомого.

Саша прогуливался туда-сюда вдоль тренировочной ямы, демонстрируя зрителям голый торс, в котором мышц и объемистого жирка было примерно поровну. Ни одной девицы на лавочках у стены я не разглядел, но его красноперое благородие это, похоже, нисколько не смущало.

Паж красовался исключительно перед самим собой.

— Ходкевич, — вполголоса пояснил Медведь. — Графа Станислава Константиновича сын. Валенок валенком, но Дар — от бога. Поэтому в сборной и держат… Справишься?

— Да должен. — Я стащил через голову мокрую тельняшку. — Только от ямы отойдите на всякий. Мало ли…

Стандартную конструкцию для поединков Одаренных у нас в Корпусе специально держали за кирпичной стеной в самом дальнем углу плаца, но здесь не побоялись оставить прямо в здании. Правда, со всеми мерами предосторожности: покрытый толстыми резиновыми пластинами овал метров пятнадцати в поперечнике был утоплен в пол чуть ли не на половину человеческого роста, а по краям его окружали стены из карбона и свинца.

Именно эти три материала — считая резину — лучше всего впитывают избыточную энергию Дара, которую неопытные бойцы вкладывают в атакующие элементы. Тот, кто в свое время строил зал, предусмотрел почти все возможные неожиданности, однако и пол, и стены ямы выглядели так, будто по ним раз этак десять прошлись из крупнокалиберного пулемета. Даже если Одаренные старших рангов тренировались на загородных полигонах, талантливого молодняка в Пажеском определенно тоже хватало.

— Держи защиту. Отводи, если можешь, — тихо подсказал Медведь, провожая меня к лестнице, ведущей вниз. — Силы у него вагон, но техника так себе, на троечку. Если в первом раунде не ляжешь — второй забираешь точно.

— Ну, будь здоров, баклан ощипанный! — поприветствовал меня Саша — то есть, его сиятельство граф Ходкевич. — Сейчас я тебе клюв-то подправлю.

Теперь, когда между нами было примерно с полторы дюжины шагов, красноперый выглядел куда увереннее, чем тогда, на пляже за Териоками. Видимо, решил, что все мои умения в обращении с Даром сводились к бесполезной в спарринге способности накачивать кулаки бронебойной энергии.

— Давай, начинай. — Ходкевич расставил ноги чуть шире и попрыгал на месте, разминаясь.