Шарлотта была не в силах бороться с накатившей на нее волной блаженства. Она захватила ее, словно жадное пламя, и вырвала из ее груди хриплую мольбу об удовлетворении страсти, а потом долгий пронзительный крик, который она не хотела, да и не смогла бы сдержать, так как в эти мгновения все ее тело сотрясалось вновь и вновь от испытываемого блаженства.

Когда она в полном изнеможении упала на грудь Патрику, он с прежней неистовостью еще несколько раз приподнялся под ней, но на эти более слабые толчки она отвечала стоном, выражавшим удивленную неохоту продолжать сейчас еще.

Какое-то время они сидели, припав друг к другу, нес еще не разъединяясь. Затем передохнувший Патрик снова уложил ее на колени, по прежнему не выходя из нее. Она выгнулась у него на руках, а он стал губами и языком ласкать ей соски.

Вскоре Шарлотта вновь загорелась желанием, и Патрик овладел ею во второй раз, проникая своим копьем во все удаленные и потайные ее уголки и шепча бессмысленные нежные слова, пока она содрогалась под его атаками.

Это была бесконечная, восхитительная ночь, и, когда поздно утром Шарлотта проснулась, солнце ярко освещало комнату сквозь щели в ставнях. Место Патрика на кровати было пустым.

Ни о чем не беспокоясь, Шарлотта медленно, с чувством потянулась, ощущая, как каждая клеточка се тела все еще трепещет от влитого в нее Патриком пламени страсти. Отныне их брак оформлен по закону и капитан не сможет отказаться от нее по своей прихоти. У зачатого ими ребенка будет незапятнанное имя, и хотя бы эти несколько дней Шарлотта будет чувствовать себя полностью счастливой.

Она не обманывала себя: Патрик не откажется от своего решения отправить ее в Гавань Куад. Но ведь могут пройти еще многие месяцы, пока они покинут остров, доберутся на далекий Север, в штат Вашингтон, и построят приличный дом. Шарлотта пыталась утешить себя тем, что у нее еще довольно много времени на то, чтобы заняться обработкой Треваррена.

От души позволив себе понежиться в кровати, она поднялась, накинула пеньюар и направилась в ванную. Когда она оделась и сошла вниз, то обнаружила, что не только Мери стала относиться к ней с подчеркнутым почтением, но даже и своенравная Якоба. Произносимое имя «миссис Треваррен» звучало с неподдельным уважением, и обе забавно суетились, накрывая ей завтрак на веранде, где она могла наслаждаться солнечным теплом и светом после урагана.

Остров был весь в поваленных, вывороченных с корнями пальмах, обломках стддаов и веток, и Шарлотта подумала, что так же, наверное, выглядела земля после всемирного потопа. Был разрушен и угол веранды, и ей едва хватило места, чтобы устроиться завтракать за легким металлическим столиком.

— Где сегодня утром капитан? — спросила Шарлотта.

Она потянулась было, чтобы убрать со стола, но Мери не позволила ей этого сделать, почтительно отведя в сторону ее руки.

— Они гуляй-гуляй остров, смотри поля, — отвечала горничная, — Мери так думай, надо сахарный тростник снова сажай.

Шарлотта покраснела, когда вдруг поняла, что за все время, пока бушевала стихия, она ни разу не вспомнила об опасности, угрожавшей туземцам, даже в самый разгар урагана.

— Мери, а твой народ… что с ними?

— Она прятай пещера, когда ходи большой ветер, — кивая, с лучезарной улыбкой отвечала Мери. — Она всегда так делай, много-много лет назад тоже. Она будет совсем хорошо.

— А их дома?

— Она делай новые, — с еще более лучезарной улыбкой сообщила девушка и пошла в дом с подносом так невозмутимо, словно и не было никакого урагана.

Глава 21

Плантации сахарного тростника превратились в пустыню, туземная деревня лежала в руинах, а солнце светило на все что так благостно, словно Творец только сегодня поместил его на небесах, обливавших первозданной синевой сквозь кристально прозрачный воздух.