— Я сумею защитить ее! — твердо воскликнул он. В нем взыграла оскорбленная мужская гордость. Он даже невольно схватился за рукоятку ножа, который носил с собой в кожаных ножнах на поясе.

Халиф поднял брови.

— Да, если ты будешь с ней во время нападения Рахима. Но ты слишком часто занят торговлей, Патрик. Сможешь ли ты брать ее повсюду с собой и постоянно находиться рядом с ней?

Патрик нашел эту идею весьма неприглядной, учитывая, что Шарлотта была самой беспокойной женщиной из тех, с кем он имел дело.

— Нет, — честно признался он, — а что ты предлагаешь?

— Чтобы она осталась здесь, во дворце, — ответил Халиф, беря расписанный золотом кувшин, и вновь наполнил пиалу Патрика и свою. — До того времени, как ты закончишь свой бизнес в Испании.

У Патрика от гнева перехватило дыхание — ревность, словно кинжал, ранила его сердце. Ему пришлось напомнить себе, что Халиф — старейший и самый верный из всех его друзей. И все же он спросил:

— Скажи мне прямо, какую роль будет играть Шарлотта в твоем гареме?

Халиф благодушно усмехнулся и приветственно поднял пиалу.

— Ты полон гнева и раздражения, — заметил он, — словно мальчишка на школьном дворе. Я не призову твою маленькую подружку к себе в постель. Патрик. Моя честь мне дороже жизни, ты знаешь это.

Патрик отвел глаза, пристыженный своим грубым ответом на дружеское предложение, и почувствовал раздражение на Шарлотту, поставившую его в столь дурацкое положение.

— Если бы у меня была сестра, — примирительно и вполне искренне промолвил он, — я не побоялся бы доверить ее тебе.

Халиф дружески похлопал Патрика по плечу.

— Ну вот и отлично. Ты оставляешь девушку здесь, пока не освободишься.

Патрик взвесил обещание Шарлотте взять ее с собой, когда «Чародейка» снимется с якоря, с опасностью, которая грозит ей вне стен дворца. Ему действительно надо было завершить важную торговую сделку, прежде чем отправиться в другую часть света, и он просто не сможет находиться при ней ежеминутно.

— Хорошо, — с неохотой ответил он. — Пусть Шарлотта останется здесь, пока я не закончу дела на континенте.

Халиф кивнул и издал гортанный звук, означавший одобрение.

— Я пришлю ее к тебе сегодня вечером, чтобы ты попрощался с ней.

Патрик старался не думать о предстоящей разлуке с Шарлоттой и не поддаваться безысходной тоске. Он знал, что она расценит его решение как предательство.

— Я хочу, чтобы ты дал мне одно обещание, — продолжил он, поставив пиалу и поднявшись. — Шарлотту не будут наказывать по капризу твоего евнуха или твоей матери.

Султан вздохнул, и на лице его появилось выражение умудренного опытом человека, из-за чего он выглядел старше тридцати четырех лет. Он вздыхал так и тогда, когда они встретились с Патриком в первый раз и им было по двенадцать лет.

— Она должна будет подчиняться правилам гарема, как и другие, но я прослежу, чтобы вопрос о наказании Шарлотты мог решать только я.

Патрик вынужден был согласиться — он знал благородство Халифа. В этом гареме женщин баловали и даже лелеяли, и тем не менее в нем придерживались строгих правил и непослушных, несмотря на занимаемое ими положение, ожидали суровые наказания — от жестокой порки и до обезглавливания. Культура здесь была древняя, такими же были традиции, и он не мог ожидать, что давние обычаи будут пересмотрены из-за взбалмошной американки.

Халиф снова хлопнул Патрика по плечу и засмеялся.

— Не беспокойся, старина, я не отделю голову молодой леди от туловища и не велю привязать ее к воротам и отстегать кнутом, клянусь тебе.