— Может быть, это и так, но кража зарегистрирована в милиции, участковый инспектор полностью в курсе. Так что я сейчас иду прямо к нему на прием и возвращаюсь через десять минут с ним сюда. Вы, конечно, плеер можете выбросить, но участковый-то ведь тоже не дурак, допросит Галошу, найдет свидетелей, заведет дело. Вам это надо?

— Не надо, — согласился парень, — тогда войдите в квартиру.

Петька собирался прошмыгнуть мимо, но брат, не сходя с места, ухватил его длинной рукой за вихор:

— Говори, откуда кроссовки взял, недоумок?

— Купил, — заныл Петька, — а про кражу я ничего не зна-аю…

— У кого купил? — приступила к нему Даша. — Кто тебе их продал?

— Лелик продал вон из того дома, — он указал на ее дом, — из пятьдесят третьей квартиры…

— С четвертого этажа? — уточнила Даша, внутренне ликуя: все сходится! Именно из этой квартиры хорошо видна дверь подъезда. Стало быть, Лелик и наводчик, и соучастник…

Даша вспомнила аккуратного вежливого подростка с гладко зачесанными рыжеватыми волосами. Всегда поздоровается, пропустит в лифт…

— Не врешь? — сурово спросила она Петьку, но внутреннее чутье подсказывало, что он говорит правду.

— Честно, — ответил Петька. — Лелик сам мне предложил: купи, говорит, у меня эти кроссовки, а то мне малы. Только никому не рассказывай, что у меня купил, а родителям я скажу, что в бассейне в раздевалке украли.

— Ну, и за сколько ты их купил? — поинтересовался старший брат.

— Сто рублей, — пробормотал Петька, глядя в сторону.

— Сто рублей? — ахнули хором Даша и парень баскетбольного вида.

— Да они триста баксов стоят! — растерянно протянула она.

— Ну ты и кретин! — сказал старший брат младшему. — Ясно же, что вещь краденая.

Петька, в отличие от Галоши не совсем потерявший совесть, усиленно боролся с собой, чтобы не зареветь.

— Что тут делать, — вздохнул парень, — понимаете, мать в санаторий уехала, я тут с ним один воюю. Не хотелось бы, чтобы на парня в милиции дело завели, они потом не отвяжутся.

— Я понимаю, только вы уж воспитательную работу с ним проведите, — сказала Даша.

— Обязательно, — парень поднял Петьку в воздух за воротник футболки, — за это не беспокойтесь.

По тому, как Петька клацнул зубами, Даша поняла, что мало ему не покажется.

— Снимай кроссовки, поганец! — обратилась она к Галоше.

— А домой в чем?

— Да хоть босиком, мне плевать! — разозлилась Даша.

Галоша предпочел не связываться и отдал кроссовки. Даша убрала их в пакет и отправилась домой. С одной стороны, у нее появилась надежда на возвращение заветного ящичка, да и деньги неплохо бы было вернуть, с другой стороны, к Лелику подступиться было значительно труднее.

Отца семейства Даша видела нечасто, он был шофер-дальнобойщик и большее время отсутствовал, но вот мамаша Лелика присутствовала постоянно, и ее присутствие весьма ощущалось всеми жильцами дома. Пристальный взгляд, которым она провожала каждого из соседей, казалось, выжигал на спине человека клеймо, а ее узкие поджатые губы говорили: «Уж я-то, милочка, все про тебя знаю, можешь не строить передо мной саму невинность».

Раньше такие люди с головой погружались в общественную работу, про них говорили — «человек с активной жизненной позицией». Теперь общественной работы вроде бы нет, но люди-то остались, и вся их нерастраченная огневая мощь расходуется на соседей.