Шестого июля, когда Гудини начал выступать в «Виктории» (теперь уже за тысячу двести долларов в неделю), большинство зрителей уже успели прочесть статью о чудесной карте. Придя на представление, они стали свидетелями другого «чуда», которое буквально поразило их.

Гудини объявил, что намерен представить свое последнее изобретение. Когда он снискал себе известность «побегами» из тюрьмы, его стали называть «человеком, проходящим сквозь стены», и теперь он намеревался пройти сквозь стену на глазах у публики.

На сцене расстелили широкий ковер, а поверх него — цельный кусок муслина, тщательно осмотренный комиссией. Сбоку сцены бригада каменщиков быстро возвела стену из кирпича, встроив в нее стальную балку длиной три метра и шириной тридцать сантиметров. Стена покоилась на прочных роликах, которые создавали метровый просвет между нею и полом. Высота стены составляла восемь футов (два метра сорок сантиметров), ширина — десять (три метра). Ее прикатили в центр сцены и установили под прямым утлом к публике. Комиссия собралась вокруг стены. Гудини попросил проверяющих встать на муслиновую простыню, дабы избежать подозрений в обмане. Он заявил публике, что ковер и простыня не позволят ему воспользоваться какими-либо люками в сцене.

Комиссия будет наблюдать за дальним концом стены, зрители — за ближним, и все увидят, если он попытается обойти стену. Коллинз и Викери внесли два небольших экрана и установили их против стены по одному с каждой стороны. Из-за экранов виднелись торцы стены. Зайдя за один экран, Гудини воскликнул: «Я здесь!» Раздался барабанный бой и звон тарелок. «А теперь я здесь!» — крикнул Гарри с другой стороны экрана и появился, пройдя сквозь стену.

Эффект был настолько ошеломляющим, что аудитория оцепенела. Номер так и не был вознагражден рукоплесканиями, которых заслуживал: публика испытала такое потрясение, что была не состоянии аплодировать. Сразу после номера со «стеной» шел индийский трюк с иголками.

Хаммерштейн, директор «Рут Гарден», объявил, что программа в его театре будет меняться каждую неделю, и Гарри действительно вводил в нее новые номера или, по крайней мере, видоизменял старые.

Неделю, начавшуюся дневным спектаклем в понедельник 13 июля, он посвятил трюкам со стеной, иголками и флягой в ящике.

Программа на следующую неделю обещала, что Гудини освободится из погруженного в воду ящика, обитого стальными полосами, на глазах у членов комиссии. Это была лишь полуправда: ведь низ ящика скрывался под водой, а публике был виден только верх. Сам бассейн окутывала тьма. С таким же успехом Гарри мог проделать свой трюк в резервуаре0с чернилами.

Выступая в Нью-Йорке, Гудини навестил свою старую галстучную фабрику и встретился с членами профсоюза. Один из бывших коллег сказал ему: «Эрик, самым великим освобождением в твоей жизни было освобождение от производства галстуков».

Гарри не любил, когда на афишах писались имена других артистов рядом с его собственным. Но одна юная актриса уговорила его позволить ей «присоединиться» к нему на афише. Гудини согласился, хотя это шло вразрез с его принципами. Импресарио девушки сфотографировал фасад театра, убрав с афиши имя Гарри, и послал снимки в газеты. Создавалось впечатление, что именно девушка возглавляла программу. Взбешенный Гудини явился в контору импресарио, учинил там скандал и переломал мебель. После закрытия сезона в «Виктории» Гудини никогда больше не показывал «кирпичную стену».