На этот раз, пытаясь поднять ногу, чтобы перенести ее в кабину, Гудини застыл в этом положении, глядя внутрь кабины так, словно увидел там что-то необычное. Боль парализовала его. Коллинз поспешил на подмогу.

Когда он начал показывать другой фокус, состоявший в том, что из маленького стеклянного кубка вытягиваются длинные полоски яркого шелка, произошло то же самое. Он снова замер на сцене.

— Коллинз, продолжай, — прошептал он.

Джим Коллинз довел фокус до конца.

Все. Гудини сломался.

В больнице все уже было готово к операции.

Хирурги определили гнойный аппендицит с серьезным перитонитом. До появления антибиотиков вирулентная инфекция брюшной полости вела к неизбежной смерти. Выжить можно было лишь чудом.

Победителю наручников и смирительных рубашек предстоял теперь бой с совсем другим, не похожим на прежних противником, но он вел эту свою последнюю схватку с прежней бульдожьей цепкостью, вел день за днем, и каждые выигранные двенадцать часов казались чудом дежурным врачам.

Инцидент произошел утром 21 октября 1926 года. Операция была проведена в ночь с 24 на 25 октября.

Двадцать девятого октября он все еще продолжал бороться и даже почувствовал себя немного лучше. Когда Бесс подвели к нему днем, он подозвал ее поближе к себе и прошептал: «Мама так и не вступила со мной в контакт. Если… что-нибудь случится… ты должна быть готова. Запомни послание: «Розабель, поверь». Когда ты услышишь эти слова… знай, говорит Гудини».

Сиделка Софи Розенблат поспешила увести Бесс, чтобы не волновать пациентов.

Знаменитый мастер побега, победитель тюремных запоров продолжал поединок.

Послали за Хардином, и он провел рядом с братом много часов. Наконец, 31 октября, в самом начале второго, Гудини пробормотал: «Дэш… — Брат сжал его руку. — Дэш… Я устал бороться. Понимаешь, это сильнее меня».

Он закрыл глаза, чтобы никогда не открыть их снова.

Дэш взял на себя руководство гастролями и закончил турне.

Гудини вернулся в Нью-Йорк в большом бронзовом гробу, в котором он опускался в воду во время погребения заживо. И в нем же он был похоронен; пакет с письмами его матери был положен ему под голову вместо подушки.

Отпевание состоялось в «Клубе сохатых» на 43-й улице, причем началось оно в 11 часов, в час Памяти «сохатых». Затем последовала масонская церемония, во время которой на гроб была положена белая овечья шкура, а собравшиеся масоны проходили гуськом, бросая каждый по еловой ветке — символ никогда не прекращающейся жизни. В конце церемонии представитель общества американских иллюзионистов преломил над гробом церемониальную волшебную палочку. Затем раввин Драхман прочитал торжественную заупокойную молитву.

Среди удостоившихся чести нести гроб были Мартин Бек, благодаря которому молодой фокусник двадцать семь лет тому назад смог добиться своего первого успеха; Уильям Моррис, счастливый победитель в борьбе с Кейтом в далекие бурные дни варьете; здесь были Джо Ринн, друг Гудини с детских лет; старик Оскар Тил, иллюстрировавший книги Гудини; Бернард Эрнст, его адвокат; Адольф Охс из «Таймс» и Орсон Манн из «Науки в США». Шоу-бизнес был представлен Чарлзом Диллингемом, Адольфом Цукором и Ли Шубертом.

Над могилой Гудини на кладбище Мэкнила, где он похоронен рядом с отцом и матерью, возвышается обелиск, увенчанный бюстом великого мастера освобождения. Это очень красивый памятник. Гудини сам проектировал его.

После Гудини остались кипы писем, ящики, набитые наручниками и ключами, аппаратура, при помощи которой он создавал свои волшебные иллюзии. Но легенды о нем будут жить даже тогда, когда наручники съест ржавчина.

Он прожил свои пятьдесят два года так бурно, что событий этой жизни хватило бы на десятерых.