Ему не было равных…

Вечером в понедельник 10 октября 1926 года в Олбани, штат Нью-Йорк, произошел инцидент, который в силу ряда обстоятельств привел к несчастью. Когда Коллинз в конце второго акта стал закреплять деревянные колодки на лодыжках Гудини перед камерой для пыток водой, тот почувствовал сильную, почти нестерпимую боль. Когда ассистенты перемещали Гудини в воздухе на подъемном кране к тому месту, откуда он должен был прыгнуть в бассейн, Гарри едва не потерял сознание от боли. Коллинз сразу же дал указание помощникам опустить его на сцену и освободить ноги. Гудини сел на сцену и некоторое время массировал лодыжку. Затем, робко улыбаясь, Гарри спросил, обратившись к публике, нет ли в зале врача: у него болит голень. Нашелся врач-хирург. Пока он поспешно шел к сцене, занавес опустили. Осторожно осмотрев ногу, врач пришел к заключению, что сломана малая кость лодыжки, и посоветовал немедленно сделать рентген. Гудини улыбнулся: «Доктор, я должен сначала закончить представление!» Врач покачал головой и наложил шину. Больше он ничего сделать не мог.

Вместо трюка «Вниз головой» Гудини показал трюк с иголками, прыгая на одной ноге и доставая иголки изо рта. Отдохнув во время антракта, он полностью исполнил программу третьего акта (разоблачение спиритов) и только потом согласился на тщательное обследование.

Рентгеновское исследование в Мемориальной больнице полностью подтвердило диагноз доктора Хэннока: перелом кости лодыжки. Был наложен гипс.

Той ночью в гостинице Гудини снова не ложился, боль была такой сильной, что заснуть он не мог. Однако он использовал это время, придумывая специальное устройство для фиксации лодыжки, которое дало бы возможность продолжать выступления.

Гастроли в Олбани должны были продлиться меньше недели. Дав там последнее представление в среду, он уехал в соседний город Скенектади.

Даже в гипсе лодыжка продолжала болеть, но на сцене Гарри не подавал и виду, что ему больно.

Следующим гастрольным городом был Монреаль, провинция Квебек, Канада; первый спектакль давался в понедельник 17 октября 1926 года в театре «Принсесс». Кость хорошо срасталась. Врач в Монреале подтвердил это, одновременно посоветовав Гудини дать ноге отдых в течение нескольких недель. К этому совету сверхчеловек отнесся добродушно-пренебрежительно. Он привык к легким повреждениям — порезам, ушибам, ссадинам, растяжениям мышц, переломам. Все это не раз случалось с ним. Обычно он игнорировал все это: главное — выйти к публике с хорошим представлением.

Гудини договорился со знаменитым монреальским университетом Макгилл о прочтении в его стенах лекции по спиритизму, и она имела шумный успех среди студентов и преподавателей. Один из выпускников университета, специализирующийся по искусству, сделал набросок портрета Гудини и показал его Гарри после лекции. Гудини рисунок понравился, и он пригласил парня зайти к нему за сцену, чтобы сделать еще несколько набросков.

Молодой художник появился в театре в пятницу утром с альбомом для рисования. Он привел с собой двух приятелей, один из которых был чемпионом колледжа по боксу.

К этому времени переписка Гудини приняла ошеломляющие размеры. Частично это объяснялось его общественной деятельностью: мало того, что он был президентом американского общества иллюзионистов, он еще вступил в клуб национальной прогрессивной партии, созданный в 1912 году Т. Рузвельтом, и в масонскую ложу. Много приходило в его адрес поздравлений в связи с его успешными разоблачениями спиритов. Но еще больше писем присылали приверженцы спиритизма, последние были полны оскорбительных выпадов.