Наполняя мою душу.

Всю эту неделю я безостановочно пишу. Папка Опти на ноутбуке вызвала во мне желание творить. Я даже использовал несколько ее мелодий и припевов в качестве трамплина. Некоторые же песни появились из чувств, которые она вложила в свои тексты. И дело не в словах, а в эмоциях, которые стояли за ними. Они особенно ценны для меня. Я также нахожу вдохновение в стикерах, которые Нетерпюха оставляет на моей двери – они появляются каждое утро. В большинстве случаев она уходит или уже ушла на работу к тому времени, как я открываю дверь. Мы перекидываемся всего лишь парой слов, но это дает мне знать, что она слушает. Что я не одинок. Что ей нравятся мои творения. А иногда — нет. Наверное, стоит просто пригласить ее к себе во время работы, но какая-то часть меня боится, что тогда мой талисман перестанет работать. Другая половина боится, что я вообще не смогу ничего сделать в ее присутствии, потому что Нетерпюха – единственная, у кого я постоянно пытаюсь заслужить одобрение. Вероятно, потому, что это чертовски тяжело сделать.

Она не раздает комплименты направо и налево, а сортирует, выбирает и если говорит что-то, то от чистого сердца. От нее не дождешься вранья. А пока мне достаточно знать, что она находится за дверью и слушает. Ее присутствие ощущается в комнате, заставляя меня копать глубже. Работать лучше. Творить. Я уже давно не чувствовал этого. Но теперь у меня есть две любимые девушки, которые давят на меня и подбадривают, присутствуя не физически, а эмоционально. Это немного жутко, но работает. Даже больше, чем работает. Это питает меня.

Музыка — целиком интуитивное переживание, если все делаешь правильно.

Утренняя записка от Нетерпюхи гласит:

Я хватаю с прикроватного столика стикеры и маркер, которые теперь постоянно там лежат, и пишу ответ.

Еще очень рано. Солнце лишь начинает всходить. Я направляюсь на пробежку. Распахнув дверь своей комнаты, вижу, что дверь в спальню Густова тоже открыта.

Заглядываю внутрь, но его там нет.

После этого спускаюсь в гостиную и обнаруживаю почему. Он на веранде, ходит из угла в угол. Вперед-назад. Вперед-назад. У него шевелятся губы. Он разговаривает сам с собой и выглядит каким-то напряженным и обезумевшим. Я подхожу ближе, и через стеклянную дверь до меня доносится его бурчанье.

Я в недоумении открываю дверь.

— Густов. Все нормально?

Он вздрагивает и поднимает голову, но ничего не говорит. Густов выглядит суетливым. Он никогда не суетится. А в последние дни расслаблен и довольно спокоен.

Густов останавливается и кладет руки на бедра. А потом делает глубокий вдох и опускает подбородок.

— Я бросил курить несколько недель назад.

— Это просто отлично.

Он бросает на меня немного раздраженный и беспомощный взгляд.

— Ничего отличного в этом нет. Я хочу курить. Очень хочу. – И он снова начинает ходить из угла в угол.

— Может быть, тебе просто нужна оральная стимуляция. – Как только я произношу эти слова, то понимаю, как они прозвучали. Очень грязно.

Хождение мгновенно прекращается и теперь Густов ухмыляясь смотрит на меня.

— Боже. Ты только что сказала то, о чем я подумал? И когда это наш разговор перешел на оральный секс?

Ну, по крайней мере, я оторвала его от мыслей о курении. Мои щеки начинают гореть.

— Жвачка. Зубочистки. Такой способ оральной стимуляции. Вроде заменителя. Когда я бросала курить, то жевала много жвачки. Знаю, звучит глупо, но мне помогло. У меня есть немного в сумочке. Я дам тебе пластинку.

Когда я возвращаюсь, он берет ее, разворачивает и бросает в рот.

— Спасибо. Хотя, если она не содержит огромного количества никотина, не думаю, что это мне поможет.