|
Мы всегда обменивались самодельными сюрпризами. У девчонок никогда не было денег, но им постоянно удавалось подготовить что-нибудь значимое, поэтому и мы с мамой старались делать то же самое. В этом году я собираюсь подарить ей песню: слова к ней написала Опти – не знаю, когда она только успела – а музыку сочинил я на прошлой неделе. Записал ее на пергаменте и вставил в рамку. Перед тем, как отдать подарок Ма, говорю ей, что он от Опти и меня. Она еще не открыла его, а по ее щекам уже текут слезы.
Ну что ж, день прошел не зря. Единственное, что делает праздник еще лучше – это игра маэстро на скрипке Опти. После ужина мы все устраиваемся в гостиной, и я приношу инструмент. Ма, Нетерпюха, Пакс и я садимся на диван, а Густов размещается на стуле. Когда маэстро играет, то всегда садится на краю и кажется, что в любой момент он может неожиданно вскочить. Густов как пружина и только музыка приковывает его к месту. Он быстро настраивает инструмент и поднимает смычок. А потом начинает играть. У них у обоих был собственный стиль. У Опти и Густова. А виртуозность и грация – была общим звеном. Но свои эмоции они выражали по-разному. Опти играла всем телом, такой была ее реакция на музыку. Если бы вы надели наушники и просто смотрели, то, клянусь, все равно услышали бы, как она играет. И определенно почувствовали бы это. Маэстро – это сама энергия, в его исполнении больше силы, чем эмоций. Его игра на ее инструменте – идеальный способ закончить этот день. Это как эпилог истории ее жизни. Я, наконец, ощущаю, что Опти может покоиться с миром. Я всегда буду слышать ее музыку у себя в голове, и этого будет достаточно.
Я собираю обед, чтобы взять его с собой на работу, когда в кухню заходит Гас. Он выглядит каким-то уставшим. Пакстон все еще спит, а Одри повезла Густова рано утром в аэропорт. – Если хочешь, у меня осталось немного бананового хлеба. Он останавливается, раздумывает с минуту, а потом кивает, как будто, наконец, принял решение. – Давай. Гас постоянно хочет есть, а я обожаю его кормить. Я люблю делать ему приятное, потому что он всегда мил со мной. – Мне нравится Густов. Гас вытаскивает из пакета три ломтика хлеба и перед тем как ответить, откусывает от одного из них. – Маэстро хороший чувак. У меня куча вопросов и, возможно, сейчас не самое время спрашивать, но я все же делаю попытку. – Ты хотел бы видеться с ним чаще? – Хм… даже не знаю. Трудно сказать. Просто все всегда было именно так. Он живет своей жизнью на Восточном побережье, а мы с Ма – здесь. Но мы часто разговариваем, и я знаю, что он будет рядом, если нужен. А наши встречи – это как праздник. В принципе, меня все устраивает. – Судя по всему, они с Одри всегда были лучшими друзьями. – Всегда, – с улыбкой отвечает он. – И они любят друг друга, это вполне очевидно. Интересно, почему они никогда не встречались? – Это, конечно, не мое дело, но кажется немного странным, учитывая сколько у них общего. Гас берется за второй кусок хлеба и отвечает с набитым ртом. – О нет, они встречались и ходили на свидания пару раз в старшей школе. Просто ничего не вышло. – Почему? Гас пожимает плечами, как будто ответ очевиден. – Густов гей. Это не особо способствует развитию романтических отношений. – Густов гей? – Не знаю, почему я удивлена. Ведь это просто еще один неожиданный поворот в их семейной истории. – Ну да. Ма была первой, кому он признался. Насколько я знаю, она очень помогла ему. Думаю, то, что они прошли через все это вместе и есть причина, по которой между ними все эти годы такие близкие отношения. – Гас доедает последний кусок хлеба и идет к холодильнику за молоком. |
