Бернгард Келлерман. Гауляйтер и еврейка
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вернувшись из длительного отпуска по болезни, Франк Фабиан, адвокат и юрисконсульт магистрата того города, о котором пойдет речь, сразу почувствовал резкую перемену в окружающей обстановке. Скорый поезд, которым он приехал, опоздал на целый час. Фабиан добрался до дома лишь в час ночи. Он был приятно удивлен, что горничная Марта еще не ложилась и, заслышав его шаги на лестнице, поспешила открыть дверь. Сердечно пожав ей руку, он поблагодарил за то, что она дождалась его, и попросил принести красного вина к ужину. Ему хочется отпраздновать свое возвращение домой, с улыбкой пояснил он. — Моя жена, наверно, уже спит? — спросил он, снимая в передней макинтош. Он говорил вполголоса, чтобы не разбудить жену, даму очень нервную и страдавшую бессоницей. — Да, фрау Фабиан сегодня рано легла, — ответила Марта и пошла за вином. Фабиан был в прекрасном настроении. Он радовался тому, что снова был дома, и весело потирал руки, наслаждаясь теплом и уютом: с вокзала он ехал на извозчике и продрог. Уже сам запах человеческого жилья радовал его теперь. Он совсем отвык от этого запаха за четыре месяца своего отсутствия. Наконец-то он чувствует его опять! Из передней Фабиан прошел в свой кабинет и зажег все лампы. Ничего не изменилось: пестрые ряды книг, которыми он гордился, несколько картин и привычные безделушки. Наконец-то он дома! Больше всего на свете Фабиан ценил уют и спокойствие. На письменном столе стопкой лежали письма, он взял их и быстро пробежал глазами адреса отправителей на конвертах. «И работа уже заждалась тебя», — мысленно проговорил Фабиан, направляясь и столовую, расположенную рядом с кабинетом. Он не мог жить без дела, и последние праздные недели отпуска превратились для него в мучение. Стол был убран цветами и обильно уставлен соблазнительными яствами. Холодное жаркое и разрезанная на куски жареная курица в искусном обрамлении гарнира лежали на большом блюде, вокруг которого теснились мисочки и тарелочки с разнообразными салатами и закусками. Фабиан любил вкусно поесть и, проголодавшись с дороги, немедленно с аппетитом приступил к ужину. — Ну, что нового у нас в городе, Марта? — кладя себе на тарелку кусок жареной курицы, спросил он горничную, принесшую вино. И спросил, в сущности, только для того, чтобы оказать внимание Марте, которая дожидалась его до столь позднего часа. Марта, уже собравшаяся было уходить, вернулась, улыбка появилась на сонном старом лице преданной служанки. — Теперь, что ни день, то новость… — сказала она и запнулась. — Вы, господин доктор, наверное, уже слыхали, что бургомистру Крюгеру пришлось выйти в отставку. Фабиан вздрогнул, как от удара, и, раскрыв рот, взглянул на Марту; вилка застыла у него в руке. — Что вы сказали, Марта? — недоверчиво переспросил он. — Кому пришлось выйти в отставку? Доктору Крюгеру? — Да, доктору Крюгеру совсем неожиданно пришлось выйти в отставку, — повторила Марта. — В городе только и разговоров, что об этом. Фабиан долго не мог вымолвить ни слова. Он опустил на тарелку вилку с куском жареной курицы. Вдруг он почувствовал, что устал с дороги, прекрасного настроения как не бывало. Доктор Крюгер, бургомистр, был другом и однокашником Фабиана. Крюгер пользовался всеобщим уважением и любовью. Это был очень дельный, жизнерадостный человек, и к Фабиану он особенно благоволил. Работать с ним было истинным наслаждением. — Скажите же, ради всего святого, — проговорил наконец Фабиан, — почему Крюгер должен был выйти в отставку? Что случилось? Марта пожала плечами и опустила глаза. — Говорят, потому, что он был социал-демократом. |
