— Ты носишь два алмаза в правом ухе, — пояснил вампир. — Восемь в левом и два в правом.

— Неужели ты ревнуешь, — парировала Далия.

— Борланн Ворон нуждается в стимуле, я полагаю?

Далия только улыбнулась.

— Ревную? со смехом сказал Дор'кри. — «Успокоился» — это слово больше подходит. Лучше быть очередным в твоём правом ухе, чем знать о твоей уверенности в том, что левое будет лучше смотреться с девятью алмазами.

Далия долго и внимательно глядела на него, и вампир испугался, что, возможно, было не самой лучшей идеей, рассказать ей, что он понял значение украшений.

— Теперь мы знаем, где искать, — сказал эльфийка после долгой и неуютной паузы. — Я продолжу свою работу с Арклемом Гритом, используя все, что он может мне предложить, а ты должен попытаться собрать как можно больше информации о Гонтлгриме, или о том, как нам отвлечь стражу вроде тех призраков, о которых ты рассказывал.

— Это опасная дорога, — ответил вампир. — Если бы я не мог покидать физическое тело, мне пришлось бы биться, как за право войти, так и за право выйти. И с грозными противниками.

— Тогда мы найдём ещё более грозных союзников, — пообещала Далия.

Глава 5

Дроу и его дварф

Моргенштерны были диагонально закреплены за спиной, их стеклянно-стальные шары ударялись друг о друга при каждом шаге. Прохожим Атрогейт казался скорее дипломатом, нежели воином. Его густые чёрные волосы были ухожены, а длинная борода заплетена в три косички, украшенные ремешками с ониксами. Ещё один камень — магический — был вставлен в обруч на голове дварфа. Широкий пояс, окрашенный в чёрный цвет, придавал своему владельцу огромную силу. Чёрные сапоги истоптали тысячи дорог, но остальная одежда дварфа соответствовала последней моде: штаны из серого вельвета, рубашка тёмно-аметистового цвета и чёрный кожаный жилет, не дававший закреплённому за спиной могучему оружию навредить хозяину.

Увидеть Атрогейт в Лускане было обычным делом, а его связь с тёмными эльфами являлись самым плохо скрываемым секретом Города Парусов. Но дварф ходил по городу открыто и без сопровождения. Видимого, во всяком случае. Казалось, он сам напрашивался на нападение. Не было ничего, что дварф любил бы больше, чем хорошую драку, но в последнее время они стали редкостью. Его партнёр смотрел на это увлечение неодобрительно.

Атрогейт подошёл к зданию напротив своего любимого паба — Укус Акулы — подходящее место для того, кто хоть раз побывал в обществе Весёлых Мясников. На углу переулка он прислонился спиной к стене и, достав большую трубку, начал забивать в неё табак.

Дварф наслаждался дурманом, выпуская дымные кольца, медленно уплывающие вдаль, когда стройная эльфийка вышла из Укуса Акулы и остановилась возле кучки пьяниц, которые тут же начали бросать похотливые комментарии в её сторону.

— Ты её видишь? — спросил Атрогейт, не вынимая изо рта трубку.

— Трудно не заметить, — ответил голос из тени позади воителя.

Учитывая разрез на юбке, высокие чёрные сапоги на красивых ножках и низкий вырез блузки, эти слова были, по меньшей мере, сильным приуменьшением.

— Я уверен, как в том, что солнце садится, один из глупцов на прелести ее польстится. Но их черепа ощутят в тот же миг, что посох ее барабанит по ним.

Голос в тени вздохнул.

— Не старею, не так ли? — спросил Атрогейт, довольный собой.

— Никогда не был молодым, дварф, — последовал ответ, и воитель расхохотался.