— Утро доброе, мой друг, — сказал Лесюер, одарив своей редкой улыбкой. — Я думал, сегодня вы придете вовремя.

— Что вы хотите сообщить? — сердито спросил Рэй.

— Все хорошо, — успокоил его Лесюер, — хотя ребят почти поймали, и один из них потерял палец. Наши опасения оказались совершенно преждевременными: в шкатулке ничего не было кроме личных бумаг. Ни малейшей неосторожности, ни малейшего следа.

— Хвала Господу, хвала Господу, — облегченно сказал Рэй, хотя все еще сердился, и продолжил: — Вам следовало послать мне записку. Вы же знаете, как я волновался. Я не мог отдыхать, не мог сосредоточиться. Кроме всего прочего, это привело к тому, что я проигрался в карты на весьма крупную сумму. Простая записка уберегла бы от всего этого.

— Чем меньше записано, тем лучше, — возразил Лесюер. — Что записано, то уже навсегда. Взгляните на это.

— Что это?

— Черновик зашифрованного сообщения. Разве вы не узнаете?

— Адмиралтейский Б?

— Да. Но писавший сбился во второй перестановке, отбросил черновик — или скорее оставил его между страниц книги — и начал снова. Если бы он написал еще немного, то это имело бы большую ценность, но даже так полезно. Вам знаком почерк?

— Это Мэтьюрин.

Судя по воодушевлению на лице Лесюера было похоже, что он собрался еще какое-то время поговорить о шифровке, но в итоге не сказал ничего из того, что намеревался, и спросил:

— Как он вел себя на встрече?

— Весьма сдержанно — говорил о себе как о случайном и добровольном советнике и не более, и фактически объявил адмиралу, что ни от кого не получает указаний. Полагаю, на Мальте он никому не доверяет. Но в итоге он дал совет, приписав его Уотерхаусу. Вы бы рассмеялись, услышав, как он рассуждает об ограничении круга посвященных, мерах предосторожности с шифрами, обнаружении шпионов путем скармливания им ложной информации и так далее.

— Если эти советы исходят от Уотерхауса, хотя бы частично, это имело бы смысл. Он был образцовым и умным агентом, величайшим профессионалом: я присутствовал на его последнем допросе. Не было ни единого шанса чего-либо от него добиться. Что касается Мэтьюрина, у меня есть к нему один ключик, но боюсь, это не продлится долго, и когда он исчезнет, Мэтьюрина нужно устранить. В этом поможет дей Маскары, как вы и предлагали ранее.

— Именно так, — ответил Рэй. — И помнится, я упоминал о том, что дея можно использовать, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев. Теперь я пойду дальше и скажу, что даже трех.

— Еще лучше, — сказал Лесюер. — Но тем временем, конечно, я бы посоветовал не встречаться слишком часто с Мэтьюрином.

— Официально я встречусь с ним еще раз: у меня нет ни малейшего желания видеть, как последователь Уотерхауса лезет в мои дела, хотя я не думаю, что он хочет вмешаться. А неофициально я навещу его только однажды, чтобы взять реванш за тот глупый и нелепый проигрыш. Но позвольте сказать, что я вовсе не наслаждаюсь этим шпионажем, надзором, советом по выбору моих компаньонов, этой атмосферой превосходства.

— Давайте избегать разногласий — это обязательно приведет к нашему общему провалу, — предложил Лесюер. — Вы можете навещать Мэтьюрина хоть каждый день, если пожелаете: я только прошу вас помнить о том, что он опасен.

— Очень хорошо, — ответил Рэй, а затем довольно неуклюже добавил: — Есть ли новости с улицы Вилар?

— Об уплате ваших карточных долгов?

— Если вы так изволите выразиться.

— Боюсь, они не превысят пределы изначальной суммы.

Как Рэй и предсказывал, он снова встретился с Мэтьюрином на борту флагмана, где пришли к соглашению о том, что Хайрабедян точно был французским агентом, и по этой очевидной причине его друзья или коллеги в Валлетте организовали похищение принадлежавших ему бумаг.