– Плащ-палатку.

    Приказание было выполнено с некоторой задержкой. Бойцы пока не понимали, во что они вляпались.

    – Саперные лопатки. Всем.

    Я бы обязательно добавил оружие, однако оружейка, на счастье солдат, была закрыта. Им просто повезло…

    – Первое отделение, берись! – Я торжественно положил в центр плащ-палатки злосчастный окурок.

    Бойцы все еще не понимали. Может даже думали, что у взводного поехала крыша.

    – Взвод бегом!

    Руки солдат привычно согнулись в локтях.

    – Марш!

    И мы побежали. В хорошем темпе.

    Окрестности лагеря я изучил достаточно неплохо и заплутать не боялся даже в темноте. Уж с чем, а с ориентацией никаких проблем у меня никогда не возникало.

    По ощущениям, мы отбежали километров на десять, когда мне понравилась одна из полян. Понравилась – громкое слово. Кроме луны, никакого освещения не было, но не цветочками же я собирался любоваться! Цветочки оставим для сентиментальных барышень, буде таковые еще уцелели на свете.

    – Стой! Копай! – Я старательно отмерил квадрат два на два метра. – Глубина – два метра. Приступить!

    Орудовать малой саперной лопаткой – удовольствие из последних, однако никто не роптал. Понимали – я ведь мог ошибиться с выбором места и заняться исправлением ошибки. Например, приказать копать чуть дальше. Поляна большая, а не хватит – найдутся другие места.

    Трудились быстро, то и дело сменяя друг друга. Я подождал, пока яма достигнет требуемого размера, и скомандовал:

    – Становись! Головные уборы снять!

    Бычок полетел примерно по центру. Я взял под козырек, прощаясь с бедолагой, и вздохнул:

    – Пусть земля будет пухом! Закапывайте, ребята!

    Обратно я вел их опять бегом. Только направление взял чуть в обход, чтобы путь был длиннее.

    Летние ночи коротки. Когда взвод вернулся к палатке, небо ощутимо стало светлеть. Утреннего подъема никто не отменял.

    Как всегда в подобных случаях, нагружены мы оказались без меры. Я сам мечтал, где бы притулиться, отдохнуть хоть полчаса. Куда там! Об этом даже нечего было мечтать, и оставалось выглядеть бодро да смотреть молодцом. На радость начальству и на зависть бойцам. Нам разве привыкать?

    И только во время случайно выпавшего перекура мой тогдашний приятель, Витька Кривцов из второй роты, покачал головой:

    – Ну ты и зверюга! Бойцов не жалко, хоть себя пожалей! Человеку отдых нужен, даже если он офицер. Зачем так людей гонять? Им бы свой срок отбыть…

    – Дослужусь до полковника, тогда отдохну. А бойцы молодые, им дурную энергию девать некуда. Зато порядок наведу.

    Кривцов в сомнении покачал головой.

    Бычки больше действительно в палатке никогда не валялись. Как я ни проверял. Курили, конечно, однако осторожно, старательно заметая любые следы.

    Через две недели в соседней роте сгорела палатка. Начальственного шума было!

    Уже потом, когда я превратился в штатского гражданина, как-то случайно встретился с одним из моих бывших бойцов. На крутой, мне никогда такая не светила, тачке, весь из себя… Поговорили по-дружески о том о сем. Между делом всплыл злополучный окурок.

    – Молодцом вы были. Мы сразу поняли – мужик.