«Пани полковнику ламай»,

         Упалы двери… а нагай

         Малюе вздовж жидивску спыну,

         «Здоров свыне, здоров жиде,

         Здоров чортив сыну».

         Та нагаем, та натаем

         А жид зогнув спыну

         «Не жартуйте мости пане.

         Добри вечыр, в хату!»

         Ще раз шельму, ще раз годи!

         «Выбачай проклятый,

         Добри вечыр, а де дочка?»

         «Умерла, Панове»,

          «Лжешь, Иудо, нагаями!»

         Посыпалысь знову… и т. д.

Не правда ли, какая меткая кисть в описательной природе? Этой картине посвящена целая глава: «Конфедераты». – А вот нечто в роде чувствительно нежном. Страстный любовник, Яремо, пришел на свидание к своей возлюбленной; но ее еще нет. Яремо, по сему случаю, поет элегию на целой странице и уже собирается умирать, как вдруг – шелест:

         Попид гаем мов ласочка

         Крадыця Оксана.

         Забув, побит, обпялыся,

         «Серце…» тай зомлилы

         Довго, довго, тилько «серце»

         Тай знову нимилы.

         Яремо говорит:

         «Годи пташко».

         Оксана:

         «Ще трошички,

         Ще… Ще… сызокрилый,

         Выймы душу… ще раз… ще раз…

         Ох, як я втомилась».

    (Стр. 38).

Опять картина, и какая живая! Вот уж подлинно, говоря поэтическим языком самого господина сочинителя: ушкварил!

Издание наполнено всевозможными ошибками противу знаков препинания, как это отчасти видно из приведенных примеров, где, для соблюдения смысла, мы принуждены были поставить в некоторых местах свои знаки.