Лицо Ольги Николаевны залилось румянцем. Ее явно смущал прилипчивый милиционер.

— И как вам у нас, нравится?

Ольга Николаевна задумалась.

— Здесь тихо.

— Да, — согласился Пшеницын, — здесь тихо.

Тут у него возникла еще одна идея.

— Мне нужно будет где-то поговорить с этой девочкой, Аней…

— Трубниковой, — подсказала Ольга Николаевна.

— Да, Трубниковой. Есть сейчас свободные кабинеты?

Ольга Николаевна встала и подошла к стойке, на которой висели ключи.

— Спортзал свободен. Сейчас сдвоенное занятие на стадионе.

— И долго он будет свободен?

— До часу.

Пшеницын взял ключи, поблагодарил и вышел.

Проходя по коридору второго этажа, Пшеницын зашел в туалет. За эти пять лет здесь ничего не изменилось. Те же надписи на стенах и черные круги от сгоревших спичек на потолке. Дурацкая забава — послюнявить конец спички, собрать на него штукатурку со стены, поджечь и бросить в потолок. Спичка прилипает к потолку, прогорает до конца, и на потолке остается черный кружок копоти.

Пшеницын сделал свои дела, ополоснул руки в раковине и огляделся в поисках полотенца. Разумеется, никакого полотенца здесь не было и в помине. Железный ящик, где по идее должны были лежать салфетки, пустовал, а сушилка была сломана, кажется, еще до того, как Пшеницын пришел сюда учиться. Сейчас он просто помахал в воздухе руками, стряхивая воду на пол. Уже у двери увидел на раковине нацарапанную циркулем надпись «Пшеницын — чмо». Настроение заметно испортилось. Он помнил эту надпись, но не знал, что она до сих пор здесь.

Пшеницын постучал в дверь кабинета. Приоткрыл. У доски стоял высокий худощавый мужчина в очках, внешне чем-то похожий на телеведущего Леонида Парфенова. Это был Николай Кораблев. Он что-то рассказывал о природе Северной Америки.

Пшеницын тихонько кашлянул. Кораблев повернулся и сделал вопросительное лицо. Пшеницын поманил его рукой. Кораблев поморщился, но подошел.

— Что случилось? У нас урок, — сказал он.

— Мне нужно поговорить с Аней Трубниковой. Она в классе?

— А это не может подождать до конца урока?

— Не может.

Кораблев повернулся к классу.

— Аня Трубникова, с тобой хотят поговорить.

Девочка, сидевшая на первой парте в правом крайнем ряду, встала, сложила учебники в портфель и вышла. Взгляды всех одноклассников были устремлены на нее.

— Пойдем в спортзал, — сказал ей Пшеницын. — Я взял в учительской ключи.

Пшеницын и Аня молча прошли через всю школу и спустились в спортзал.

Когда-то спортзал казался Пшеницыну огромным. Сейчас он видел, что это не очень большое помещение с тремя окнами, забранными сеткой, — чтобы не разбить мячом. Вдоль стены стояли скамейки для зрителей. В углу были свалены маты.

Аня бросила портфель на маты, повернулась к Пшеницыну, положила руки ему на плечи и улыбнулась.

— Это ты здорово придумал, — сказала она, — ненавижу географию. Что толку изучать страны, в которых никогда не сможешь побывать.

— Я пришел по делу.

— Конечно, по делу, — согласилась Аня, — знаю я твои дела. Иди сюда.

Аня потянула Пшеницына на себя — в сторону матов.

— Ты что делаешь? — рассердился Пшеницын. — Мы вообще-то в школе.

— Какая разница? Дверь же заперта. Чего ты боишься?

— Если нас здесь застукают, мне крышка.

— Раньше ты так не боялся.

— Сейчас другая ситуация.