— Шар Ярилы?! — восклицает Света. — Откуда?! Откуда он у тебе?! Даня, ты пиромант?!

— Шутишь?! — Я совсем не чувствую жара. Огонь не обжигает и ощущается, будто что-то легкое и воздушное. Хотя если подумать, что такое огонь? Это плазма, это раскаленная газообразная среда. Ну уж точно не жидкость или камень. Поэтому, когда исключается фактор обжигания, пламя должно ощущаться как плотный газ.

— Р-Р-Р-А!!! — гремит надвигающийся пень. Стоило мне отвлечься на Свету, как зверь снова стал подвижен. Корни заскрипели, передвигая большое квадратное тело с полностью белыми глазищами и дуплом-ртом.

И что выходит? У меня сила Светы?! Ладно, пускай. Вообще ни хрена непонятно, но пускай. Только как ей пользоваться?!

Я швыряю в него файербол, но пень отбивает шар мешаниной корней, а потом сбрасывает загоревшиеся отростки, как ящерица ноги. А взамен отброшенных моментально вырастают новые корни. Черт. Это же нереальность. Мы в астрале, и здесь правят странные законы.

Файербол не сработал. Слишком мало огня. Но блондинка точно способна на большее. Не раз видел ее в бою.

— Света, думай! — кричу я. — Думай о своей самой сильной атакующей технике! Ну!

— Стрелы Дажьбога?! — неуверенно лепечет блондинка.

— Давай! Представляй, как ты создаешь стрелы!

Я прослеживаю за ее мыслями и вижу, как она снова взывает к красному сгустку. Тут же пронзаю его псионическим лучом, и огненный Дар отвечает. У меня в руках возникает пламенная стрела…Хотя какая это стрела? Разве что только под английский лук. Настоящий ацтекский дротик или маленькое копье.

Но мы не жалуемся. Наоборот, чем больше «палка», тем лучше. Я метаю стрелу в пень, и потом уже сам обращаюсь к красному сгустку — по уже пройденной вместе со Светой схеме. В руках материализуется новая стрела, бросаю и создаю новую. И так раз за разом.

Светины стрелы, кстати, это не просто полоски огня. Вонзившись в щит из корней, они тут же «детонируют» и взрываются столбами пламени. Прямо как фейерверки-фонтаны в новогоднюю ночь.

— Р-Р-Р-Р-А! — полный боли рев.

Зверь превращается из хищника в мишень. Я не промахиваюсь ни разу, обстрел не затихает ни на секунду. Пень-паук воет от каждого попадания, сухая древесина трещит, объятая пламенем. Отблески пожара подсвечивают клубы тумана зловещими красными отблесками.

— Даня! — восклицает Света, подняв руки к красному от возбуждения лицу. — Как ты это делаешь?! Как?!

— Хотел бы я знать, — выхватываю из воздуха новое «копье»! и отправляю его в полет. Взрыв. Ошметки горящих корней разлетаются в стороны. Всё, лапки у паука кончились. Остается только сам пень-голова. Бельмо-глаза напуганы, дупло вместо рта истошно воет.

На моем лице появляется веселый оскал.

— Ну прощай, заноза.

Последняя стрела. Взрыв. И пень превращается в горящие щепки.

— Надо возвращаться, — оборачиваюсь я к Свете. — Может, на физическом плане твой Дар вернется к тебе.

Блондинка смотрит мне в глаза как побитая собака. Словно мною побитая. Вот-вот разрыдается.

— Прости, — повинилась она, опустив голову. — От меня вообще нет никакого толку. Я целый день тебя только вопросами доканываю. А в конце так вообще Дар потеряла.

— Не потеряла, а передала мне, — утешающе кладу руку ей на плечо. — Только лучше об этом не распространяться.

— Хорошо, — утирает она слезинку с края глаза. — Я никому не скажу. Мы можем возвращаться.

— Эм, Свет, — в замешательстве чешу я подбородок.