— Я даю тебе выбор, примарх. Пламя гнева нельзя потушить, только отведать. Оно само себя поддерживает. Посмотри на своих сыновей. Даже эти прославленные воины рвутся в бой и страстно желают выпустить на волю берсерка! Если бы не та ведьма с призрачным разумом, все уже бы произошло. Остальные воины твоего легиона на волосок от того, чтобы поднять мечи друг против друга! — его клешни гневно щелкнули. — И эта красная жажда только начало. Она станет более могучей, чем все, что ты уже видел во снах.

— Какой… выбор?

Когда Сангвиний произнес эти слова, Ралдорону показалось, что клинок пронзил его сердца.

— Милорд, не…

— Какой выбор, демон? — прогремел примарх.

— Впусти пламя гнева в себя, — сказал Кирисс. — Прими его. Пойдем со мной, следуй вместе со своим возлюбленным братом Хорусом. Сделай это, и твои сыновья будут освобождены. Я обещаю. Твой легион будет избавлен от этого изъяна, Ангел. Они больше никогда не познают его снова. Их жизнь в обмен на твою.

Ралдорон увидел возникшее в глазах своего повелителя сомнение. Даже когда капитан узнал о наследии потерянных, об угрозе, которая таилась в генетической матрице легиона, он хранил молчание, как попросил его повелитель. Но он не мог закрыть глаза на то, какую боль принесло это знание примарху. Ничто так не страшило Ангела, как страдания его сыновей.

Острие огромного красного меча дрогнуло и опустилось к полу. Ралдорон услышал крики воинов, вопли недоверия и осуждения. Первый капитан подошел к повелителю и покачал головой.

— Вот чего хотят предатели, — произнес он. — Вот почему они привели нас сюда, милорд! Поставить перед этим выбором, разве вы не понимаете?

— Понимаю, — ответил Сангвиний, и это, казалось, состарило его на века.

— Разве я многого прошу? — самодовольно улыбнулся демон. — Отец, готовый на все ради своих детей. Разве не этого ты всегда хотел, Сангвиний? Умереть за них?

Кирисс скрестил руки, исполнив ряд пассов, и в ответ кристаллическая капсула загремела, листы из психически резонирующего материала раскрылись, словно причудливый механический цветок. Бурлящий красный дым вырвался наружу.

Ралдорон почувствовал на языке привкус тумана. Он был металлическим и насыщенным горькой ненавистью.

— Вы не можете верить этой твари, — гневно произнес капитан.

— Мы никогда не будем лгать тебе, — сказал Кирисс, повторяя слова Ка Бандхи на Равнинах Проклятых. — Мы дадим тебе то, в чем ты нуждаешься. Чего желаешь.

Ангел бросил долгий мрачный взгляд через разбитое окно на отряды воинов в багровых доспехах, окруживших собор. Его любимые сыновья.

— Если жертва должна быть принесена, — сказал Сангвиний, его крылья раскрылись, — так тому и быть.

— Она будет принесена! — крик прозвучал эхом слов примарха, и Ралдорон повернулся на голос, услышав внезапный рев цепного оружия. — Но не вами!

Он увидел как Мерос взмахнул топором. Апотекарий схватился за один из широких тросов, там, где он был привязан к костяному кольцу в дальней стене. Прежде чем кто-либо смог помешать, Мерос одним ударом рычащего оружия перерубил канат. Натяжение отбросило перерезанный трос, и он, вращаясь, устремился вверх к сложной паутине массивных шкивов и противовесов, поддерживающих кристаллическую конструкцию. Апотекарий крепко держался за канат, поднимаясь вместе с ним в густой туман, изливающийся из открытой капсулы. Топор выскользнул из руки Мероса и полетел вниз, исчезнув в кровавом дыму.

Без промедления Сангвиний бросился в воздух бело-золотой вспышкой, полетев по спирали вслед за непослушным сыном.