— Наши, наши ругаются… Пріѣхали… шепталъ Конуринъ и даже затаилъ дыханіе.

Поѣздъ остановился. Конуринъ перекрестился. Перекрестились и его спутники.

— Рады? спросила Глафира Семеновна Конурина.

— Блаженствую… Сейчасъ женѣ чувствительную телеграмму…

— Припрячьте подальше кусокъ шелковой-то матеріи, что женѣ везете.

— Подъ жилетомъ запихнута.

Осмотръ паспортовъ. Досмотръ багажа. Формальности переѣзда черезъ границу кончены, и вотъ Ивановы и Конуринъ въ буфетѣ.

— Чаю! Чаю! Три стакана чаю! Одному мнѣ три стакана! — кричалъ Конуринъ слугѣ. — Да бумаги и чернилъ. Телеграмму буду писать.

Съ жадностью онъ накинулся на чай, наливая его изъ стакана на блюдце, пилъ, обжигался и писалъ телеграмму. Телеграмма была самая пространная и начиналась выраженіемъ: "супругѣ нашей любезной съ любовію низко кланяюсь отъ неба и до земли". Телеграфистъ улыбнулся, когда прочелъ ее, и взялъ за нее четыре съ чѣмъ-то рубля.

Вотъ и звонокъ. Сѣли въ русскіе вагоны. Поѣздъ тронулся. Конуринъ опять крестился.

— Черезъ двое сутокъ будемъ въ Питерѣ…- говорилъ онъ. — Двое сутокъ, сорокъ восемь часовъ. Черезъ сорокъ восемь часовъ стало быть женушка моя любезная встрѣтитъ меня въ Петербургѣ.

Но Конурину готовился сюрпризъ передъ Петербургомъ. Когда поѣздъ остановился въ Лугѣ и Конуринъ вышелъ вмѣстѣ съ супругами Ивановыми на станцію, онъ вдругъ воскликнулъ:

— Батюшки! Жена здѣсь! Пріѣхала, голубушка, встрѣтить меня! Умница! Милая!

И съ этими словами, расталкивая столпившихся пассажировъ, онъ, бросился въ объятія полной пожилой женщины въ суконномъ пальто съ куньимъ воротникомъ, съ куньей оторочкой и въ ковровомъ платкѣ на головѣ.

Произошла трогательная сцена свиданія. Супруга лобызала Конурина и говорила:

— Дуракъ ты, дуракъ! Зачѣмъ ты бороду-то себѣ окарналъ!

— Французъ, подлецъ, въ французской землѣ, на французскій манеръ мнѣ ее окарналъ, отвѣчалъ Конуринъ. — И не спрося меня окарналъ. Ну, да что тутъ! Въ такихъ земляхъ, мать моя, были, подъ такія поднебесья лазали и въ такія мѣста спускались, что надо благодарить Бога, что голова-то цѣла осталась. А борода что! Борода опять на русскій манеръ выростетъ.

Отъ Луги до Петербурга Конуринъ уже ѣхалъ въ сообществѣ супруги.

КОНЕЦЪ