— Эээ… Нет, скорее наоборот, — сказал я. — Узнать об одной пациентке.

— Ну что ж, тогда спрашивайте! — белобородый развел руками. Говорил он чисто, но с каким-то акцентом. Я бы сказал, что с финским, растягивая буквы. Ну и еще стало понятно, что никакой он не старик. Белизна волос и бороды — это была не седина, а естественный цвет волос. Глаза тоже были удивительные — очень светлые. Настолько, что почти светились. Радужка отливала лишь едва заметной голубизной.

— Катерина Крюгер-Куцевич, — сказал я. — Я не знаю, жива ли она…

— Да, она жива, — серебряная голова величественно качнулась.

— А можно с ней поговорить? — спросил я.

— Боюсь, вы не сможете, — на лице белобородого появилось озабоченное выражение. — Последние три года она практически не разговаривает.

— А при ней случайно не было золотых монет, когда она сюда поступила? — неожиданно для себя брякнул я. И чуть было не заткнул себе рот. Какого черта я вообще это спросил?! Но хозяин декоративной избы ничуть вопросу не удивился.

— Наш народ золота не приемлет, — ответил он. — Это плохой металл, проклятый. Но при ней не было золотых предметов в любом случае. Только книга и тетрадь для записей.

— Вы не смотрели ни в какую картотеку, — сказал я. — Неужели вы держите информацию о пациентах в голове?

— Да, — просто ответил белобородый. — Вы хотите еще что-нибудь спросить?

— Для чего это огромное колесо? — вдруг спросила Натаха.

— Оно производит энергию для подземных коммуникаций, — ответил белобородый. — Если желаете, можете посмотреть.

Я почувствовал досаду. И еще было какое-то странное ощущение, ни на что конкретно не похожее. Мне все еще не давало покоя то, что я спросил про золотые монеты напрямик, хотя совершенно не собирался. В этом доме что, в воздухе распылена сыворотка правды?

— Почему я задаю совсем не те вопросы, которые собирался? — снова вопреки своей воле вслух спросил я.

— Мы знаем привычку людей говорить иносказаниями и затягивать диалоги бессмысленными фразами, поэтому мы приняли меры, — сказал белобородый. Все тем же пугающим ровным тоном, не меняя ни на секунду дружелюбного выражения лица. — Теперь каждый пришедший ведет только те речи, которые представляют для него наибольший интерес.

— А вы разве не люди? — спросил я.

— Не вполне, — ответил белобородый. — Кровное потомство между нашими расами возможно, но мы появились много раньше. Среди вас даже принято называть нас «старые люди».

— А что произошло с личными вещами Катерины? — спросил я.

— Они лежат в хранилище, она ими давно не пользуется, — ответил белобородый. — Хотите забрать?

— А мы можем? — я удивленно вскинул брови.

— Эти вещи не имеют для нее никакой ценности, — ответил он. — Покинуть приют она не захочет. Так что да, вы можете их забрать.

Через пару минут ожидания дверь скрипнула, и в избу вошел человек. В этот раз точно совершенно обычный человек — темные волосы, тускло-сероватая кожа, одет в рубаху и штаны из некрашенного полотна. Только взгляд у этого человека был совершенно неживой. Он прошел мимо нас с Натахой как мимо пустого места и положил на пол перед белобородым небольшой квадратный сверток. И точно так же молча вышел.

— Можете забрать, — сказал белобородый и кивнул на сверток. — Есть еще вопросы или просьбы?

— Нет, — ответил я. Появление бессловесного слуги меня как-то… не то, чтобы напугало, но вызвало желание поскорее оказаться от этого места подальше. Я попятился к двери и выскочил наружу до того, как мне снова не захотелось задать какой-нибудь вопрос вопреки собственной воле.