— Ты хочешь сказать?.. — Збрхл явно понял, потому что не решился договорить.

— Не хочу, — вздохнул чародей. — Но, пожалуй, должен. Ибо все указывает на то, что Роволетто скомпоновал картину, воспользовавшись двумя различными воспоминаниями. Матери и дочери.

Повисшая тишина была исключительно глубокой. Но гораздо более короткой, нежели предполагал магун.

— Итак, я — княжна. — Петунка поднялась с табурета. По-прежнему с маской вместо лица. — Надо же.

Збрхл и Ленда тоже вскочили. Возможно, из-за этой согласованности ни он, ни она не подбежали к золотоволосой.

— Я знаю, что ты чувствуешь… — начал Дебрен, быстро последовав примеру остальных и поднимаясь.

— Ничего ты не знаешь, — спокойно сказала Петунка. — Потому что я сама не знаю. Черт побери… Княжна… — Она в очередной раз изумилась, коротко хохотнув. — Жаль только, уже не невинная… Ну ладно. Я знаю одно: надо напиться. Где твоя бутыль, мишка? В комнате осталась?

Она ловко обошла их, поднялась по ступеням, скрылась за печью. Дебрен сделал два шага в ту же сторону.

— Останься, — проговорила Ленда.

— А если она что-нибудь с собой сделает? — всполошился Збрхл.

— Не сделает. — Дебрен пытался проигнорировать Ленду и обойти лавку. Она схватила его за локоть и резко добавила: — Справится. Она крепче подметки. Все они такие. Ни одна с жизнью добровольно не рассталась. Я знаю, что говорю.

— Ни хрена ты не знаешь, коза дурная! Даже имен не знаешь!

— Не знаю? — Она скривила губы в странной ухмылке. — Дорма, Ледошка, Мрачная Валь, Зармила, Амма… Какую ни возьми, или вся искалеченная ходит, или с испорченной репутацией после случившегося, зубастая и когтистая настолько, что без щита не подходи. Язви ее, как же я сразу-то не признала… Она даже лицом на Половчанку походит.

— Ты уверена?

— Из Аммы мученицу феодализма сделали, и на сотнях образов она если не рыдает, так страдает, руки заламывает. Но если забыть о дурном выражении лица, то черты…

— Я спрашиваю о покушении на собственную жизнь, — пояснил Збрхл.

— Это не в их стиле. В их роду и поэтессы случались, и убийцы, уж не говоря о распутницах. Но самоубийцы в истории не отмечены. К тому же прими во внимание, какую она кровь от матери унаследовала. Нет, ничего плохого она с собой не сделает. Самое большее — упьется.

Петунка не упилась. Вернулась с бутылью в руке, почти не держась за перила. Подошла к Збрхлу, который тут же поднялся со скамьи, молча вручила ему сосуд.

У Дебрена мелькнула мысль, что при этом они несколько мгновений выглядели как муж и жена. Настолько старые, чтобы понимать друг друга без слов, и достаточно молодые, чтобы она могла добавить к подарку тень улыбки, а у него увлажнились глаза.

Дебрен отдал бы год жизни за такое мгновение с Лендой.

— У тебя есть четыре повода, чтобы отсюда уехать. — Перилами она почти не пользовалась, однако содержимое бутыли сильно уменьшилось, и, вероятно, поэтому трактирщица не совсем удачно изображала самообладание. — Три дочери, которым нужен ты, и сын, который нужен тебе. Так окажи нам услугу и вместе с другими уезжай на заре.

— Уеду я, — опередил ротмистра Дебрен. Он поднял руку, положив ее на столб с несколько чрезмерным усердием. — Я переговорил с мозговиком. — Все серьезно посмотрели на него. — Вначале он прикидывался, будто его здесь нет, а сейчас вибрирует какой-то жуткой смойеедской староречью, но…

— Вибрирует? — тихо спросила Ленда.