Дальше они принялись обсуждать олово, подъем и падение акций, Боливию и прочие загадочные вещи. Веки у меня стали тяжелыми, слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. Я позволил им закрыться и отключился. Это ведь всего лишь безобидный разговор. Пока чековая книжка Берни покоится в его кармане, мы в порядке.

Некоторое время спустя я проснулся, чувствуя себя просто превосходно. Я встал, как следует отряхнулся и огляделся. В баре не осталось никого кроме меня, бармена, парня в гавайской рубашке и Берни. Единственным абсолютно трезвым существом был я. Потом в списке шел бармен, за ним парень в гавайской рубашке, и только затем – мертвецки пьяный Берни.

И он уже достал чековую книжку.

Глава вторая

В старые времена, когда с нами еще жила Леда, я спал в коридоре, привалившись спиной к двери – Леда отчего то совершенно не желала видеть меня в спальне. Теперь же я сплю на кровати в ногах у Берни, устроившись на том старом комковатом одеяле, что мы с ним купили на распродаже. Его комковатая набивка вызывает у меня очень приятные ощущения, которые очень сложно объяснить. Однако в те ночи, когда Берни начинает храпеть – например, когда перед этим мы наслаждались вечером в «Сухом ущелье» – я возвращаюсь к своему привычному месту у входной двери. Именно поэтому я и услышал, как неподалеку остановилась машина.

Еще толком даже не рассвело. Я встал, подошел к высокому и узкому окну рядом с входной дверью, и выглянул наружу. Водитель, одетый весь в черное, вышел из машины и распахнул заднюю дверь. Наружу показалась некая блондинка – тоже вся в черном. Очень уж много черного без всякого предупреждения. Я тут же начал лаять, толком не понимая, почему. Из соседнего дома тут же послышалось визгливое: «Тяв! Тяв! Тяв!» – это проснулся Игги. Я залаял громче, и Игги не отставал. Он вообще был замечательным другом. Мы провели вместе множество замечательных дней – о, я с удовольствием бы рассказал вам пару историй. Потом, правда, к дому Игги завернул торговец электроошейниками. К новому ошейнику Игги так и не привык, поэтому большую часть времени оставался взаперти.

У нас с Берни, конечно, никаких электроошейников не было и быть не могло. Берни тогда взял у торговца ошейник, бодрым шагом вышел за пределы ограды, и его тут же сильно тряхнуло током. Ошалело качая головой, Берни отправил торговца вместе с его электрическими ошейниками восвояси. Зачем вообще эти штуки нужны? Лично я не склонен убегать – за исключением, конечно, тех случаев, когда ведущая к каньону калитка остается открытой; или когда до моих ноздрей доносится притягательный аромат лисы; или когда по улице едет странная машина; или когда я вдруг слышу…

Женщина в черном быстрым шагом зашагала по тротуару. Ее украшения сияли в лучах показавшегося из за крыш солнца. Я пригляделся: кольцо на ее пальце сверкало особенно ярко. У Леды было похожее, но гораздо меньше. Точнее, стоило бы сказать, когда то у Леды было похожее, потому что совсем незадолго до того, как они с Берни расстались, произошла очень неприятная история, где меня обвинили в пропаже кольца. Зачем, спрашивается, мне понадобилось бы зарывать чужое кольцо? Есть ли у меня хотя бы обрывочное воспоминание о том, как я занимался хоть чем нибудь отдаленно схожим? Конечно, нет. Так что я себя виноватым совершенно не чувствую.

Женщина наклонилась к двери и нажала на кнопку звонка, но тот уже давным давно не работал, а Берни все никак не мог найти время, чтобы его починить – как и уйму других сломавшихся вещей. Время от времени он все же доставал ящик с инструментами и предпринимал попытку сократить список неотложных ремонтных дел. О, какие потрясающе интересные это были дни! В прошлый раз он взорвал тостер, а еще как то раз туалет…

Тук тук. Женщина в черном сообразила, что звонок не работает – и надо сказать, сделала она это быстрее, чем большинство других посетителей.