Берта почувствовала, что загнана в угол. Ведь, если она откажется отвечать, он вновь начнет целовать ее. И кто знает, придут ли в ее голову спасительные мысли о женихе. Если она откажется ему рассказать все, это будет значить только одно: ей хочется, чтобы поцелуй повторился. В глубине души Берта хотела этого, но уже дала слово другому. А врать она никогда не умела. Холден тут же раскусит ее ложь. Значит, придется все рассказать.

— На мне лежит проклятие Мэллори, — на одном дыхании сказала она.

Холден вновь весело рассмеялся.

— Только не говорите, что верите в эту чушь! Это глупая отговорка, мисс Джойнс!

— Но, Холден, я действительно схожу с ума! — крикнула расстроенная его неверием Берта.

— Еще пять минут назад вы это отрицали.

— Если вы хотите, чтобы я говорила, не перебивайте меня!

— Простите, — сказал Холден, но она не уловила в его голосе раскаяния.

Берта бросила на него сердитый взгляд и продолжила:

— Я уже много дней живу в другом мире, где общаюсь с портретами семьи Мэллори. Они приходят ко мне, они говорят со мной! Раньше я лучше контролировала себя. А потом я сорвалась. Именно это вы вчера и видели. На мне лежит проклятие. Ведь ни одна женщина Мэллори не умрет своей смертью. Их всех ждет или смерть в муках, как миссис Терезу, или сумасшествие. Как меня.

— Тогда бросайте все это и уезжайте отсюда! С удовольствием составлю вам компанию.

— Я дала слово Лоуренсу и не нарушу его. — Берта сердито посмотрела на Холдена. Как же в такой момент он может шутить! Или Холден не шутит? Вот только неизвестно, что хуже для нее. Берта чувствовала, что готова бросить все и уехать с ним хоть в Шотландию, хоть в Индию. Она постаралась не думать об этом. Не для того она приехала сюда. Ее судьба распорядилась по-другому. Она выйдет замуж за Лоуренса. И нечего думать о всяких глупостях. — К тому же именно я должна продолжить род Мэллори!

— Кто вам это сказал?! Любая может продолжить род! Если, конечно, есть смысл его продолжать.

— Нет, только я! — убежденно сказала Берта. — И в этом есть смысл. Поверьте мне, я знаю.

— Это вам портреты сказали? — иронично спросил Холден.

— Даже если и так. — Она пожала плечами. — Я и сама чувствую, что это мое призвание. Я полюбила этот дом, я полюбила эти места. Мне уже кажется, что это — моя родина!

— Мисс Джойнс! Во-первых, нет никакого проклятия. Вообще нет проклятий — ни родовых, ни каких-либо еще! К тому же я знаю по крайней мере одну женщину, носившую фамилию Мэллори, которая умерла своей смертью!

— Она отмаливала грехи рода в монастыре. Особенно усердно молилась о душе первой жены Лоуренса Мэллори. Видимо, это ее и спасло. И она не оставила детей после себя.

— Господи, мисс Джойнс! Мне кажется, я сейчас тоже начну сходить с ума! Вы же медицинская сестра! Вам ли не знать, что такое смерть и что никакое проклятие не может ее ни вызвать, ни отодвинуть! У каждого своя судьба! Мы же не раз говорили об этом!

— Холден, этот спор бесполезен, — отрезала Берта.

— Да, Ханна права, вы становитесь больше Мэллори, чем Джойнс! — Слова Холдена прозвучали как упрек.

— Я проклята, но я согласна нести этот крест. Для меня сейчас главное — родить наследника Мэллори. А потом я буду молиться за моих потомков!

— Немыслимо! — воскликнул пораженный Холден. — Вы точно сошли с ума! Запомните, мисс Джойнс: пока вы еще не Мэллори, я сделаю все, чтобы спасти вас от этого проклятия. И уж поверьте мне, первая жена основателя рода тут ни при чем.