Изменить размер шрифта - +
Я имею в виду то, что смогу сделать сама: яркую подкладку для штор, окантовку, разноцветные подушки. А вот ковер вы должны будете выбрать сами…

— Зачем? Я доверяю вашему вкусу и вам.

— Доверяете? А вот тут-то речь может идти о тысячах.

Он пожал плечами.

— Поппи, вы меня не будете обманывать, я это знаю. Заказывайте образцы тканей и выбирайте, что вам понравится. Я открою для вас счет, чтобы вы могли поездить по аукционам и присмотреть интересные ковры и что-нибудь из мебели. И заодно получить удовольствие. О'кей?

Это было больше чем «о'кей», это было похоже на сказку и подозрительно напоминало устройство семейного гнездышка.

Она вздохнула и уронила голову на руки. Черт побери Джеймса Кармайкла с его обаянием и мужественностью. И черт побери ее глупые гормоны за то, что ее так к нему влечет.

Она не слышала, как он вошел, но знала, что он здесь. Его руки легко легли ей на плечи, мягко поглаживая напряженные мышцы.

— Вы устали, — прошептал он, — идите спать.

— Не останавливайтесь, — пробормотала Поппи.

Она откинула голову и затылком почувствовала его твердый живот. Его руки скользнули вверх и легли ей на щеки, прижимая голову, потом он нагнулся, и его губы легко коснулись ее рта.

Поппи застонала, перевернулась на стуле и тут же оказалась в его объятиях. Поцелуй все еще был нежным и искушающим. Потом внезапно его сдержанность полетела к черту, и рот стал жадным и требовательным. Поппи почувствовала его горячий язык и совсем потеряла голову. Она прижалась к нему и ощутила дрожь, пробежавшую по его телу. Он был страшно возбужден, и она готова была разрыдаться от надвигающегося разочарования… Мальчики наверху еще не спали, и они с Джеймсом не должны были так обниматься, и вот сейчас он опомнится, и все кончится…

— Черт! — простонал он, отрываясь от ее рта. Он крепко прижал ее к себе, баюкая как ребенка. — Черт! Черт! Черт!

— Ты не должен был давать необдуманных обещаний, — попыталась пошутить Поппи.

Он невесело рассмеялся.

— Не должен. Но раз я обещал, значит, были какие-то причины. Если у меня хватит сил отпустить тебя, я, может быть, вспомню, почему я все это говорил.

Он с трудом оторвался от девушки и, отойдя к окну, стал смотреть в темный сад.

— Я хочу тебя, Поппи, — сказал он тихо и почти спокойно. — Боюсь, я не смогу сдержать данное обещание.

— А почему тебя это беспокоит? — спросила она после секундного замешательства.

— Почему? — Он повернулся к ней, в глазах еще полыхало пламя. — Потому что я тебе не подхожу. Потому что я не могу просто попользоваться тобой. Потому что ты заслуживаешь лучшего.

— Ты несправедлив к себе, — сказала она мягко. — Я взрослый человек, Джеймс. Может быть, ты разрешишь мне самой оценить то, что происходит между нами, то, что нас связывает?

— «Нас» не существует, Поппи. В этом все дело. Моя жизнь достаточно сложна и без того, чтобы мешать дело и удовольствие. Ты нужна мне для мальчиков, и это я сказал твоей матери. Я не могу позволить, чтобы мои или твои желания разрушили то, что у нас уже есть.

— Одно исключает другое?

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Я знаю только, что мальчишки и так уже достаточно настрадались за свою короткую жизнь. Ты очень важна для них. Я не могу принести это в жертву своему увлечению и не разрешу тебе это сделать. Мне очень жаль, Поппи. Ты даже представить себе не можешь, как жаль.

Он повернулся и вышел из кухни, оставив ее в полном смятении.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

 

Через несколько дней Джеймс объявил Поппи, что отныне по воскресеньям и понедельникам она должна брать выходные, и, хотя это предусматривалось ее контрактом, она ощутила странное чувство отторжения.

Быстрый переход