Сопротивляться этому голосу она не могла. Да и не хотела. Он протянул руки, и она с радостью очутилась в его объятиях. И вот уже снова ее пальцы запутались в его волосах. Он нашел ее рот, ощутив вкус какао и сливок, она вздохнула и прижалась к нему ближе. С глухим стоном Джеймс одной рукой обхватил ее затылок, другой — спину и с такой страстью впился ей в губы, что у нее подкосились ноги. Наконец он оторвался от нее. Поппи подняла глаза. Джеймс смотрел на нее с какой-то странной жаждой во взоре. Значит, не только она нуждается в нем, но и он в ней, и было в этом что-то неожиданное, глубокое, будто им теперь не жить друг без друга…

— Я люблю тебя.

Она произнесла эти слова? Или он? Или они бились внутри и не прозвучали на самом деле?

— Доброй ночи, Мэри Поппинс, я увижу тебя во сне, — пробормотал он, сделал шаг назад, и дверь за ним закрылась, тихо и окончательно.

Должно быть, он сошел с ума. Нужно было остаться в офисе, подальше от этой сирены с мелодичным голосом, женственным телом и невероятно чувственным ртом! Он застонал, зарывшись в подушку, тело вновь напряглось, как у подростка. Он хотел ее. Она была совсем рядом, стоит встать, сделать три шага и открыть дверь… А понимает ли она, что теперь дома все будет иначе? Там нет дверей, которые будут разделять их. Он обещал ее матери не заводить с ней интрижку. Готов он предложить ей что-то большее? Это был очень серьезный вопрос. Джеймс ощутил беспокойство и растерянность. Может, лучше держать все двери закрытыми и сейчас, и в будущем? Он не был уверен, что готов к последствиям, если одна из них откроется и он вступит в непредсказуемое будущее.

Утро было чудесным. Ночной ветер намел высоченные сугробы. Ворота гаража, где стояли машины и трактор, были завалены до середины. Сквозь тучи пробилось солнце, снег сверкал так, что слезились глаза.

И, несмотря на сугробы, пахло весной.

Поппи была счастлива: Джеймс проведет целый день с мальчиками, а вечером они все снова соберутся возле огня и дружелюбная атмосфера ее дома поможет ему отвлечься и расслабиться.

Ей с трудом удалось накормить мальчишек завтраком, так они рвались к «своему» ягненку. Кормить его было еще рано, и Поппи предложила им слепить снеговика. В конце сада, где была ровная площадка, они быстро скатали два больших шара, сверху поставили один маленький, нашли угольки для глаз, щепочку для носа.

Поппи притащила кусочек свеклы, получился ухмыляющийся рот, на голову нахлобучили старую шляпу, обмотали шею шарфом — и снеговик был готов!

— Замечательно, — сказал Джеймс, — жаль, нет фотоаппарата.

Поппи тут же сбегала за камерой, и Одри запечатлела четыре счастливые физиономии рядом с нахальной улыбкой снеговика. Потом мальчишки устроили бой снежками, и это тоже зафиксировала камера, а также тот момент, когда Джеймс за какую-то провинность засунул визжащей Поппи снежок за шиворот.

«Такие фотографии показывают внукам», — грустно подумала Поппи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Только наутро следующего дня Тому и Питеру удалось вызволить трактор из занесенного гаража и расчистить короткую дорогу, ведущую к деревне. Путь был свободен, и Джеймс смог благополучно вырваться из снежного плена.

Без него стало пусто, однако Поппи тихонечко решила про себя, что это даже к лучшему: можно хоть немного передохнуть от тех ощущений, которые переполняли ее, когда она две ночи подряд ворочалась в постели, зная, что Джеймс совсем рядом за стеной. Мальчикам Поппи сказала, что после завтрака они отправятся в школу, и тут же последовал взрыв протеста.

— Не стоит, — ныл Джордж, который всегда первым озвучивал их совместные решения. — Пока мы туда доберемся, останется всего два урока. Давайте побудем здесь до завтрашнего утра.

— Подождем следующего снегопада? — улыбнулась Поппи.