Фосфорус или Люцифер, Геспер или Веспер, как называли ее древние, утренняя или вечерняя звезда, звезда пастухов (было ли еще у какого-нибудь другого светила, кроме, пожалуй, Луны, столько названий?) — словом, Венера, предстала сейчас взору Сервадака в виде невероятно увеличившегося диска. Казалось, это маленькая луна; все ее фазы можно было свободно различить невооруженным глазом. Освещался ли ее диск полностью, находилась ли она в первой или последней четверти, планета была прекрасно видна. Выемки на ее серпе указывали на то, что солнечные лучи, преломившись в атмосфере Венеры, попадали в такие ее области, где, казалось бы, уже наступил закат Солнца. Это доказывало, что на планете есть атмосфера, поскольку на ее поверхности наблюдалось действие отраженного света. Отдельные светлые точки на серпе Венеры были большими горами, высота которых, по утверждению Шретера, в десять раз превосходит Монблан, то есть равна одной сто сорок четвертой радиуса планеты.

Таким образом, капитан Сервадак счел себя вправе утверждать, что Венера находится не дальше чем в двух миллионах лье от Земли. Он сказал об этом Бен-Зуфу.

— Что ж, господин капитан, — ответил денщик, — два миллиона лье — это не так уж плохо!

— Это немало для двух воюющих армий, — ответил капитан. Сервадак, — но для двух планет это ничтожное расстояние.

— Что же может случиться?

— Мы упадем на Венеру, черт побери!

— Ого! А воздух там есть?

— Есть.

— И вода?

— По-видимому.

— Вот и хорошо! Ну что ж, отправимся в гости к Венере!

— Но произойдет страшное столкновение! Венера и Земля, очевидно, летят навстречу друг другу, а так как величина их масс примерно одинакова, то обеих ждет гибель.

— Точь-в-точь два поезда катят навстречу друг другу, — заметил Бен-Зуф тем невозмутимым тоном, от которого капитан приходил в бешенство.

— Ну да, два поезда, болван! — закричал он. — Только они мчатся в тысячу раз быстрее экспресса, и поэтому одна из планет неминуемо разлетится вдребезги, а может быть, и обе! Посмотрим тогда, что останется от твоей паршивой кочки, от Монмартрского пригорка!

Бен-Зуф был уязвлен в самое сердце. Он стиснул зубы, сжал кулаки, но сдержался и несколько секунд безмолвно переваривал обиду: «Паршивая кочка!» Затем сказал:

— Господин капитан, я в вашем распоряжении! Приказывайте! Если есть способ помешать столкновению…

— Нет, осел, и поди ты к черту!

Получив такой ответ, Бен-Зуф в полном расстройстве удалился, не проронив больше ни слова.

В последующие дни расстояние между обеими планетами сократилось еще больше, и было ясно, что Земля, двигавшаяся по новой орбите, пересечет орбиту Венеры. В то же время она заметно приблизилась к Меркурию. Это светило, редко видимое невооруженным глазом, — разве только во время наибольшей элонгации, западной или восточной, — явилось сейчас во всем своем блеске. Все в этой планете, прозванной в древности «Искрометной», заслуживает самого тщательного изучения: смена фаз, схожих с фазами Луны, сила, с которой Меркурий отражает лучи Солнца, дающего ему в семь раз больше тепла и света, чем земному шару, его почти сливающиеся, вследствие значительного наклона оси, зоны вечного холода и страшного зноя, его экваториальные полосы и горы высотой в девятнадцать километров.

Но опасность исходила не от Меркурия: Земле угрожало столкновение с Венерой. К 18 января расстояние между обеими планетами сократилось приблизительно до одного миллиона лье. Венера излучала такой мощный свет, что все предметы на Земле стали отбрасывать необыкновенно резкие тени. Венера по-прежнему обращалась вокруг своей оси за двадцать три часа двадцать одну минуту, а это доказывало, что продолжительность суток на планете осталась той же.