— Робин займет комнату слева от тебя. А Амброс Манатон — небольшую спальню справа, как раз около лестницы; тебе будет спокойно под защитой двух сильных мужчин.

Она даже глазом не моргнула и, повернувшись, дала Робину какое-то распоряжение насчет багажа. Он тут же повиновался, как послушный слуга.

— Тебе повезло — мужчины в моей семье всегда услужливы.

— Было бы еще лучше, не будь они такими собственниками.

— Это семейный недостаток, — ответила я. — Что-то вроде девиза: что имеем, то наше.

— Ты обладаешь для Ричарда каким-то странным магнетизмом, надо отдать тебе должное, — задумчиво взглянув на меня, сказала Гартред.

Я поклонилась ей из своего кресла.

— Нет, дело не во мне. Менабилли — это просто место на карте, от других оно отличается только тем, что здесь есть пустой дом и удобная бухта.

— А еще тайник, где можно спрятаться, — заметила она. Теперь пришла моя очередь улыбаться.

— Серебро давно на монетном дворе, а то немногое, что осталось, пополнило казну парламента. Какая ставка теперь в твоей игре, Гартред?

Некоторое время она молчала; я видела, что ее кошачьи глаза следят за тенью Робина в холле.

— Дочери мои выросли, — ответила она наконец. — Орли Корт стал мне обузой. Хочу выйти замуж в третий раз и обрести покой.

Вряд ли тут может пригодиться мой брат, ей нужен человек на пятнадцать лет моложе, состоятельный, с большими земельными владениями. Миссис Гаррис, миссис Денис… миссисМанатон?

— Одного в моей семье ты уже сломала. Берегись, не ищи повторения!

— Уж не ты ли мне помешаешь?

— Конечно, не я. По мне — делай, что хочешь. Я только предупреждаю.

— Предупреждаешь? О чем?

— Робин — не Кит, с ним играть нельзя. Он способен даже на убийство.

Она уставилась на меня, не понимая, но тут вошел Робин.

Ночью я думала: заговорщики, затевая восстание, надеются, что оно охватит пожаром весь Корнуолл от края до края. Да, под крышей Менабилли достаточно горючего материала, чтобы поджечь всю страну…

Странная компания собралась за столом в тот вечер. Во главе сидела Гартред, ее серебряные волосы украшали драгоценности. По обе стороны от нее разместились мой брат, постоянно тянувшийся за графином и не сводивший глаз с ее лица, и Амброс Манатон, спокойный, не теряющий самообладания, который, как будто не замечая Робина, рассказывал Гартред на ухо разные истории, связанные с махинациями парламента, причем с такими подробностями, что в голову невольно приходило, что он сам принимал в них участие.

Слева от меня сидел Питер Кортни, который, когда на нем останавливался взор Гартред, улыбался так, будто знал что-то особенное, но поскольку точно так же он улыбался девушке, прислуживающей за столом, и мне, если перехватывал мой взгляд, то я предположила, что это просто такая манера. Знаю я Питера…

Дик хмурился, сидя в центре стола, и сердито поглядывал на своего кузена, который болтал без умолку, пересказывая письмо, присланное Джеком из Франции. Тот был в большом фаворе у принца Уэльского и никогда с ним не расставался.

Я, в свою очередь, присматривала, чтобы у всех на тарелке была еда, а в бокале вино, делая вид, что я хозяйка в этом доме, хоть старый Джон Рэшли этого, думаю, не одобрил бы. Оглядывая гостей, мне пришло в голову, что даже если бы Ричард приложил все усилия, то он не нашел бы в нашем графстве шесть человек, столь же неподходящих друг другу, как эти. Недобрые предчувствия подсказывали мне, что договориться между собой они не сумеют, и ничего хорошего из этого не выйдет.

Гартред, его сестра, никогда не желала добра Ричарду. Робин, мой брат, и раньше отказывался подчиняться его приказам.