— Я беру кастрюлю, — громогласно объяснял Григорий Григорьевич план своих действий Эдику, — а вы открываете клетку, и я пытаюсь накрыть ЕГО кастрюлей.

— Да не его, а её, Эммочку!

— Не рассуждать, а действовать! Открывайте клетку!

— Б… б… б… боюсь, — прошептал Эдик, — а вдруг она… — И он отбежал подальше в угол и выкрикнул оттуда: — Действуйте сами, это же ваш метод!

Если бы я решил, уважаемые читатели, передать в точности, что сейчас думал о Суслике Сынок, мне пришлось бы обойтись одними многоточиями.

— Меня всё это абсолютно не устраивает, — раздражённо сказал Григорий Григорьевич, напряженно думая над тем, что сделать, чтобы увидеть лицо преступника. — И ваше трусливое поведение меня возмущает. Не могу же я один…

— Можете, можете, вы всё можете! — взмолился Эдик. — Ваш кастрюльный метод безупречен!

— Иду на риск! — решительно заявил Григорий Григорьевич. — Огромнейший риск! За последствия ответственности не несу! Что я буду делать? — спросил он и ответил: — Во-первых, я могу уйти, чтобы не быть искусанным…

— У… у… у…

— Не умоляйте, не поможет. Во-вторых, я немедленно доложу куда следует, что собачьей практикой вы занимаетесь незаконно, потому что на каждом шагу демонстрируете свою профессиональную непригодность. В-третьих…

— П… п…. п…

— Просить не надо! — И тут Григорий Григорьевич почувствовал; преступник за портьерой понял, что его заметили. — Только гуманное отношение к животным вынуждает меня идти на риск! Я всё делаю сам!

— Начинайте! — восторженно завопил Эдик. — Желаю успеха!

Григорий Григорьевич с кастрюлей в одной руке подошёл к клетке, где Эммочка находилась уже за пределами разъяренности взрослого тигра-людоеда, открыл дверцу, и когда собачка стрелой вылетела оттуда, намеренно не смог накрыть её кастрюлей, а ловко вскочил на табурет.

То же самое мгновенно проделал Эдик, и Эммочка бросилась, что вполне естественно, на Сынка, который был для неё досягаем, и стала рвать на нём брюки и впиваться в его ноги, конечно, попеременно то в одну, то в другую.

Как ни сдерживался Сынок, но, повторяю, в обширнейшей программе обучения в шпионской организации «Целенаправленные Результативные Уничтожения» такого упражнения не предусматривалось. Сынок знал, например, как отбиться от крупной собаки, да ещё имея в руках оружие, а вот как отделаться от малюсенькой собачки, которую он даже толком разглядеть не мог, агент не знал. Он лишь мужественно молчал, поднимая то одну, то другую ногу, пытаясь отпнуть Эммочку, но тщетно… Казалось, каждый очередной укус Эммочки был значительно болезненнее предыдущего…

И, не выдержав мук, Сынок выскочил из-за портьеры, заметался, преследуемый Эммочкой, по кухне, ища, куда бы забраться повыше, не соображая, что проще всего влезть на подоконник. Когда он пробегал мимо Григория Григорьевича, тот, теперь уже точно прицелившись, надел на агента кастрюлю и даже немного покачал её из стороны в сторону, чтобы сбить очки.

Терзаемый Эммочкой, Сынок сам сорвал кастрюлю, а Григорий Григорьевич, мгновенно, но во всех подробностях запечатлев его лицо в своей памяти, крикнул:

— Больше я рисковать не намерен! Действуйте сами! — и, спрыгнув с табурета, бросился вон из кухни.

Хлопнула дверь.