Взвесив все эти соображения, Вовик вскочил — руки по швам, пятки вместе, носки врозь — и отчеканил:

— Рады стараться, товарищ гене…

— Садись! — коротко и сердито оборвал Илларион Венедиктович. — Третий раз напомнить о чем?

— Называть вас только по имени-отчеству, — уныло отозвался Вовик: он рассчитывал, что его бравый ответ как раз и приведет генерал-лейтенанта в отставке в восторг.

— Вольно, садись, — предложил Илларион Венедиктович. — Слушай меня как можно внимательнее. Условия нашей предполагаемой дружбы следующие. Первое: дал слово — выполни его во что бы то ни стало. Условие второе: ничего не скрывать друг от друга. Я, например, почти готов раскрыть тебе свою главную тайну.

— Тайну?!?!?! — Вовик с трудом удержался, чтобы не подпрыгнуть на стуле. — Какую тайну?!?!?!

— Со временем узнаешь. Когда мне станет ясно, что же ты за человек.

— Да нормальный я человек, Илларион Венедиктович! Скажите, пожалуйста, вашу главную тайну!

Генерал-лейтенант в отставке Самойлов посмотрел на него долгим, изучающим взглядом и четко проговорил:

— Завтра встречаемся здесь в семь ноль-ноль.

— Утра?!

— Так точно.

— Я… я постараюсь, — упавшим голосом прошептал Вовик. — Есть быть завтра здесь в семь ноль-ноль.

— О нашей встрече никому ни слова. Ясно?

— Нет, не ясно. Почему никто не должен знать, что я с вами познакомился?

— Так надо. И больше — никаких расспросов! — недовольно произнес Илларион Венедиктович. — Мне оч-чень необходимо проверить тебя. Я ведь ещё не знаю, что же ты за человек. Например, я не имею никаких данных о том, умеешь ли ты держать язык за зубами. Нет у меня и полной уверенности в том, что ты способен держать своё слово. — Он взглянул на часы и озабоченно проговорил: — Мне пора. Значит, завтра здесь в семь ноль-ноль. В случае опоздания больше ты меня никогда не увидишь. До завтра, Владимир.

…А назавтра Вовик проснулся в девять часов тридцать две минуты, бросился бежать, едва успев натянуть брюки, мчался по улицам босиком, но в условленном месте генерал-лейтенанта в отставке Самойлова Иллариона Венедиктовича не было.

Глава под номером ДВА и под названием

«Сокровенная мечта профессора Ивана Варфоломеевича Мотылёчка,

или

Пути шпионские неисповедимы»

Фамилия у мальчика была Мотылёчек. Когда он впервые в жизни понял, что фамилия у него, если уж и не очень, то довольно смешная, и когда над ней стали смеяться, а он стал из-за этого страдать, дедушка Арсентий сказал:

— Как, внук, ты, к примеру, смотришь на фамилию Утринос? А? Друг у меня такой был. И вся его родня с древних времен жила и до сих пор живёт под фамилией Утринос. И никто, кроме дураков, над ними не смеялся и не смеется. А у нас-то фамилия-то какая звучная, нежная да красивая — Мотылёчки!

— Да смеются ведь! — захныкал внук. — Дразнятся!

— Кто смеется-то? — осердился дедушка Арсентий. — Дразнится кто? Те! — Он грозно вознёс указательный палец правой руки вверх. — У кого в голове дырок больше, чем природой положено! Вот у тебя сколько дырок в голове?

— Не знаю.

— Давай считать. Рот — раз, нос — два-три, глаза — четыре-пять, уши — ещё две дырки. Сколько всего получилось?

— Семь.

— Вот, вот, именно семь.