— Ладно, неважно. Но ключа от кабинета, стола и сейфа на работе тут все равно нет.

— Ты это к чему? — не понял Денис.

— К тому, что злодеи, когда напали на него и не увидели портфеля, забрали те ключи на цепи. Решили, что он портфель домой занес, и пошли на квартиру. А ключики-то не те оказались.

— Логично. Ну что ж, еще один аргумент в пользу того, что били его из-за репортажа.

Просмотрели электронную записную книжку. Телефонов на каждую букву имелось по нескольку десятков. В подавляющем большинстве женские имена с короткими примечаниями в скобках, вроде «Света (желтые штаны)», «Марина (водка с лимоном)» или «Дарья (биофак)». Имена повторялись, и памятки в скобках, очевидно, позволяли Эренбургу не путаться в своих многочисленных знакомых. С той же целью списки не были строго отсортированы по алфавиту, то есть последние записи были последними по времени.

— Н-да, — хмыкнул Николай. — Бабник он действительно знатный. Поговорить бы с этими Танями-Дашами, узнать, что он им такого на уши грузил, что они ему, толстому, прыщавому, телефончики на раз выдавали?..

— С кем и в самом деле нужно поговорить, — заметил Денис, — так это с Альбиной, которой он собирался перезвонить в вечер нападения. Он ведь, возможно, перезвонил, а возможно, и встретился с ней. И мог сказать что-то заслуживающее нашего внимания.

— Ага, — кивнул Щербак. — Или она сама могла что-то странное заметить или почувствовать. Потому как рядом с последней Альбиной тут стоит плюс, и таких плюсов я насчитал на всю книжку штук пятнадцать, не больше. Можно предположить, что этим знаком Эренбург помечал особо незаурядные экземпляры. Например, интеллектуалок, не поддавшихся его чарам с первого раза.

— Ну звони. Заодно она тебе аргументированно объяснит (если она интеллектуалка), в чем феномен Эренбурга. Глядишь, овладеешь, и на тебе женский пол начнет гроздьями виснуть.

— Звоню. — Николай набрал номер. — Альбина? Здравствуйте. Меня зовут Николай, мы не знакомы, но мне очень нужно поговорить с вами о Константине Эренбурге. Припоминаете такого?

Денис усмехнулся и пошел варить кофе. Беседа Щербака с дамой — это надолго. В телефонных разговорах Николаю равных нет, и слова льются живо и остроумно, и даже голос преображается: вибрирует так чувственно, проникновенно. Если бы можно было только телефоном и ограничиться, Щербак по количеству покоренных сердец давно бы уже Эренбурга переплюнул, но вживую женщины его почему-то не особенно ценят.

— …Нет, я не его коллега. С Константином случилось несчастье, вы знаете?.. Да, об этом я тоже хотел поговорить… Нет, это не настолько срочно, но лучше не откладывать…

Он зажал ладонью трубку и поинтересовался:

— Она предлагает встретиться прямо сейчас, соглашаться?

— Езжай, конечно, — кивнул Денис.

— А как же стенограмма? Вдруг там что-нибудь такое, что нужно с ней тоже обсудить?

Денис только отмахнулся:

— Ну будет повод еще раз встретиться.

— Хорошо, — сказал Николай в трубку, — я подъеду через тридцать минут.

Николай Щербак

Альбина оказалась суровой блондинкой лет тридцати. Она работала редактором в Останкине, носила очки и, наверное, в самом деле была интеллектуалкой. Николай даже струхнул вначале: не пошлет ли подальше из-за несоответствия в умственном развитии. Но опасения оказались напрасны, Альбина была настолько обеспокоена здоровьем Эренбурга, что на Николая как личность, похоже, не обращала внимания в принципе. Ее интересовала только информация: где он, что с ним, насколько это серьезно?.