Даниэль Клугер. Гении сыска. Этюд в биографических тонах
Посвящение
Эту книгу мы когда-то собирались писать вместе с моим другом, замечательным человеком и писателем Алексом Аусваксом. Английский писатель, родившийся в Китае, а затем осевший в Израиле, он искренне любил детективы — и русскую литературу. В своё время именно в его переводах на английский язык вышла книга «Sherlock Holmes in Russia» — рассказы о Шерлоке Холмсе дореволюционных русских писателей П. Орловца и П. Никитина. Долгое время он редактировал «Red herring» («Красная селёдка»), бюллетень такой уважаемой организации, как «Британская Ассоциация Писателей Криминального жанра». «Красная селёдка» — так на британском полицейском жаргоне называется ложный след, подброшенная улика. Мы собирались написать две версии книги — для русских (я) и для английских читателей (он). К сожалению, тяжёлая болезнь помешала реализации проекта. Алекс скончался в Иерусалиме раньше, чем мы приступили к работе. Даже обсудить план книги (двух книг), хотя бы в общих чертах, мы с ним не успели. Тем не менее, я надеюсь, Алекс был бы доволен тем, что у меня получилось. Посвящаю книгу «Гении сыска» его светлой памяти.
От автора
Зачем? Правда, зачем? Я ведь не историк. Я — писатель. Зачем же я шесть лет (!) корпел над этой книгой, лез в архивы, выписывал книги английских, американских, французских историков, листал газеты XIX века — чтобы… Чтобы что? Чтобы написать историю частного сыска? Чтобы восстановить биографии знаменитых сыщиков первого призыва? На самом деле, нет. Именно потому, что я не историк, меня в наименьшей степени интересовала история частного сыска (при том, что так первоначально должна была называться эта книга). Меня интересовало совсем другое. Будучи страстным любителем детективной литературы — и читателем, и автором нескольких романов и повестей этого жанра, — я постоянно чувствовал принципиальное отличие детективов от прочих жанров литературы, в том числе, и фабульной. Когда это чувство уже нестерпимо жгло моё воображение, я попытался его проанализировать. Результатом стало небольшое по объёму эссе «Баскервильская мистерия». Именно эссе о детективе или даже роман о детективе, потому что ни в малейшей степени я не претендовал в «Мистерии» на объективное исследование истории и природы детективного жанра. Я просто рассказал о своём личном, субъективном отношении — к образам детектива, к его кажущейся простоте, к особенностям композиции и — главное — к поэтической стороне этой, казалось бы, вполне прозаической, массовой литературы. Странный это жанр, мягко говоря. Ни в одном больше не назовёшь, с точностью до дня, время рождения (20 апреля 1841 года), «родителя» — писателя, впервые написавшего «историю про расследование загадочного преступления», да ещё и во вступлении к первому произведению сформулировавшего жанровую идеологию (Эдгар Аллан По). Ни в одном жанре — прозаическом, по крайней мере, — не обнаруживается такое обилие ограничений (жёсткий канон!), несмотря на которое жанр продолжает расти, развиваться, радовать поклонников и раздражать противников. В этом с детективом могут сравниться разве что некоторые давно сложившиеся поэтические формы — сонет, классическая баллада, рондо. Вообще, удивительное дело: постоянные попытки «поверить алгеброй гармонию» имеют место именно в детективном жанре, что, на мой взгляд, парадоксальным образом подчёркивает его родство с поэзией. Ни один жанр не оценивается по худшим образцам (впрочем, это не я, это английский писатель Й. |
