В растрепанных и смешанных чувствах Глебыч отошел ко сну.

* * *

Проснувшись, Глебыч долго прикидывал – приснились ему вчерашние непонятки или же он помалу сходит с ума. В глубине души он прекрасно сознавал: нет, не приснились. И все же не удержался, как был, в футболке и семейных, в цветочек, трусах (невзирая на то, что семьи у него никогда не было и не предвиделось) шастьнул к компьютеру и поставил диалер на дозвон в интернет, а сам покуда удалился в сторону совмещенных удобств: зубы чистить и все такое прочее.

Когда Глебыч вернулся, компьютер уже установил связь. Медленную, как всегда днем, всего на девятнадцать двести. Но этого вполне хватало, чтобы по сохранившейся вчерашней ссылке загрузить нужную страницу с metro.ru.

Надежды его были напрасны. Станция «Маросейка» упрямо вросла в привычный мир, пустила корни, глубокие, как у саксаула, и исчезать ни разу не собиралась.

И тогда Глебыч немного даже рассердился:

«И чего это я? Если схожу с ума – беспокоиться поздно. Плюнуть и принять! Тем более, удобная же станция, к Баклужину на «Алексеевскую» теперь будет куда сподручнее ездить, да и вообще… Скольким людям она жизнь облегчит? Тысячам? Даже нет – миллионам! Метро, говорят, за сутки девять миллионов пассажиров по Москве растаскивает туда-сюда. Вот пусть и радуются! А я буду просто жить! И тоже радоваться, вместе со всеми! А в будущем году «Парк Победы» откроют – тут радость вообще через края польется!»

Единственное, что чуточку портило тщательно выстроенную благолепную картину – непонятная черная визитка и особенно обстоятельства ее появления у Глебыча, а также некоторые ее подозрительные свойства, связанные с умением самостоятельно возникать то там, то сям…

В общем, бодрясь по возможности, Глебыч сварганил себе легкий завтрак, сжевал его, пересчитал содержимое бумажника и заначки, покумекал малость, отделил некоторую сумму и отправился на Семеновскую, покупать музыкальный центр.

Спешить Глебыч не стал, неторопливо обошел три магазина – «Техносилу», «Эльдорадо» и «М-видео», поизучал модели, прикинул цены и наконец остановился на компактном «Самсунге», исключительно потому, что тот понимал mp3-диски, составлявшие немалую часть его фонотеки, и стоил меньше трехсот баксов. Остальные модели с mp3 тянули больше четырехсот.

Продавец Глебычу не то чтобы не понравился… Вроде и не тормозил особо, и на вопросы ответил довольно внятно, но как-то без огонька, без радушия, будто бы нехотя, с презрением. Так же нехотя выписал квитанцию. Глебыч пошел оплачивать; потом ему продемонстрировали работоспособность, шмякнули штамп на гарантийный талон, упаковали все корейское добро и положенные к нему причиндалы, и отправился он домой в смешанных чувствах.

В смешанных, потому что центр стоил восемь триста тридцать восемь в рублях, а продавец на квитанции написал три восемьсот тридцать восемь. И Глебыч это заметил в первую же секунду.

Но смолчал. Сам толком не понимая почему. Полагал, ошибка быстро выяснится, он спокойно доплатит недостающие четыре с половиной тысячи. Когда уже вышел за двери магазина, прошел метров двадцать, запнулся было, едва не поддался порыву пойти и честно заплатить.

Но потом подумал: а какого черта? Продавец этот чем-то недовольный… Это его, продавца, работа, в конце концов, – быть внимательным. Глебыч вовсе не обязан следить за его работой и указывать на ошибки. Ошибся – сам и виноват!

И пошел Глебыч домой. Не оборачиваясь и не замедляя шага.

Но червячок его все-таки грыз, ведь, в принципе, Глебыч был человеком честным.