— Я тебя убью, — вдруг отчетливо выговорил Пилюгин, быстро подошел и неловким движением стукнул Кузю по уху. Тот — от изумления, наверное, — ойкнул, завалился на бок и взялся за голову.

— Э! Э! — предостерегающе начал Хохлов, когда Пилюгин полез за завалившимся Кузей на диван с явным намерением еще раз ему двинуть. — Димон, ты что?! Ты чего?! Кончай, Димон! Хорош, тебе говорят! Вот ё-моё!

На диване продолжалась потасовка, совсем не мужская, а какая-то кошачья — там что-то возилось, двигалось, пищало и перекатывалось с боку на бок!..

Хохлов глупо бегал вокруг и пытался оторвать закадычных друзей и коллег друг от друга, и все ему не удавалось, но потом он вдруг сообразил, как нужно действовать, тоже залез на диван и моментально разбросал их в разные стороны.

Они тяжело дышали и косили бешеными глазами. У Кузи ухо было красным, и воротник коричневого свитера с одной стороны оторван. У Пилюгина красной была щека и весь вид помятый.

— Оборзели?! — спросил Хохлов. — Совсем?!

В это время Кузя приподнялся и потянулся, потом ухватил Пилюгина за рубаху и рванул так, что сильно затрещало, и Хохлов съездил ему по руке. Рука убралась.

— А чего он лезет?! — через некоторое время спросил Кузя. — Это он первый начал!

— Убью, — тяжело дыша, пообещал Пилюгин еще раз. — Ты мне жить не даешь, скотина! Нормально работать не даешь!

— Да что ты знаешь про работу!..

— А ты что знаешь!..

— Молчать! — гаркнул Хохлов. — Молчать и слушать сюда!

Заглянула Ольга, быстро окинула взглядом поле недавней битвы и нынешнюю диспозицию и опять убралась, дверь за ней плотно затворилась.

— Значит, так, — объявил Хохлов. — Плевать я хотел на ваши… внутренние противоречия. Мне заказали трубы для газопровода. Заказчик у меня серьезный. Завод должен эти трубы сделать, и простаивать он не может. Если я не получу обсчеты, особенно по прочности, ровно через три недели, я сам лично утоплю в Москве-реке вас обоих. Кому не понятно, поднимите руки!

— Пошел ты!.. — выругался Кузя, дернул шеей и двинул локтем в пространство.

— Все обсчеты будут, — сказал Пилюгин одновременно с ним и ничем двигать не стал. — Не волнуйся, Митяй.

— Не волнуйся, черт возьми! Как мне не волноваться, когда вы тут такие коленца выкидываете! И вообще, я сюда ночевать приехал. Я спать хочу, а не демагогию вашу слушать!

— А тебя чего, Галчонок выгнала? — заинтересованно спросил Кузя и перестал тереть пострадавшее в бою ухо.

— Тебе, Кузмин, как будущему молодожену, это, конечно, покажется странным, но никто меня ниоткуда не выгонял, — злобно сказал Хохлов. — Димон, я иду спать!

— Ольга тебе постелит.

— Я давно постелила, — раздался из-за двери приглушенный голос. — Вы перестали драться или еще будете?

— А я домой пойду! Чего мне по чужим хоромам ночевать? — заявил Кузя.

— Да тебя и не приглашает никто, — пробормотал Хохлов.

— Я тебя провожу, — предложил Димон Кузе. — Еще два слова скажу!

— Какие еще два слова, все равно ничего… — голосом ломаки и строптивца начал Кузя, но Пилюгин уволок его в