– Я способная.

– Верю, Ким, но до метаморфоза ты даже не являлась совершеннолетней. Пересечь две сотни световых лет, без документов, денег…

– Кто тебе сказал, что у меня не было денег?

Алекс кивнул. Она была права.

– Ладно. А почему Ртутное Донце?

– У меня были причины отправиться именно сюда.

– Ким… если ты не доверишься мне, как доверилась вчера, у нас ничего не получится.

– А что должно получиться?

Похоже, она все‑таки плакала. Тихонько, беззвучно. Подойти сейчас к ней, обнять, утешить было бы самым естественным порывом. И абсолютно неправильным.

– Ты боец‑спец?

– Наверное.

– Ну как это – наверное? Ким, каждый ребенок‑спец знает, кем он будет. Если девочка‑гейша и мальчик‑врач играют в доктора, они играют по‑разному. Девочке будет интересна эротическая составляющая, она изучает простейшие сексуальные реакции; мальчик попытается выслушать ее дыхание, пульс, прощупать костную систему и осмотреть гланды. Если ребенок‑архитектор строит замок из песка, этот замок простоит неделю. Как ты играла в детстве? Любила драться?

– Да.

– И побеждала?

– Конечно.

– А в куклы играла?

– Я и сейчас бы поиграла. – Ким вдруг хихикнула. – Когда удрала из дома, взяла с собой Люситу. Это моя любимая кукла. Только она осталась с сумкой… на одном корабле.

Алекс потер лоб. Ему не приходилось видеть девочек‑спец, заточенных под специальность бойца. Играют ли они в куклы? Может быть, но почему‑то ему казалось, что будущий спец будет обходиться с куклой как с манекеном для отработки ударов…

– В доктора я тоже играла, – неожиданно сказала Ким. – Только я не знаю, что мне было интереснее… пульс или сексуальные реакции.

– Ким, на мой корабль нужен боец‑спец.

Девочка обернулась.

– Правда?

– Да. Но у тебя нет документов. И сертификата бойца тоже нет. Что ты скажешь, если завтра мы пойдем в ближайшую клинику, проведем генный анализ и ты получишь свои документы?

– Нет!

– Почему?

– Меня искать будут, как ты не понимаешь?

– Ты прошла метаморфоз. Теперь ты совершеннолетняя. Даже если по условиям спецификации ты должна выплатить родителям ее стоимость, это не ущемляет твоих прав как личности…

– Нет!

Ее голос взвился до крика. Настаивать дальше смысла не имело.

– Но против работы на корабле ты ничего не имеешь?

– Не имею.

– Я что‑нибудь придумаю, Ким. Если ты действительно боец‑спец, то все в порядке.

Девочка, насупившись, смотрела на него. Алекс терпеливо ждал.

– Почему ты со мной возишься?

– Что ты знаешь о пилотах‑спец? – вопросом ответил Алекс.

– Ничего! Ну, ты сказал, что у вас крепкие кости, хороший глазомер…

– У нас еще повышенное чувство ответственности. Пилот никогда не бросает пассажиров и экипаж.

– Но… я ведь еще не твой экипаж… – Девочка подошла к нему, села у кресла, заглянула в глаза.

– Вчера у меня не было никакого экипажа, Ким. Я помог тебе в моноре, накормил… дальше все покатилось. Так что не стоит благодарить меня за доброту и бескорыстие. Я просто такой. Понимаешь?

– Как странно… – Все ее недавние слезы исчезли бесследно. Ким протянула руку, коснулась лица Алекса. – Так ты… несвободен?

– Почему?

Ее рука гладила его лицо – медленно, изучающе, будто девочка была слепой.