– Ты принужден быть добрым и заботливым…

– Ким, все мы к чему‑то принуждены. Солдат обязан отдать жизнь за человечество, врач – спасать жизнь больного, пилот – беречь экипаж. И натуралы ничуть не свободнее нас. Мы меняемся в миг метаморфоза, когда срабатывают нуклеиновые бомбы. Натуралов принуждают всю жизнь: родители, школа, общество.

– Это другое.

– То же самое, Ким. Я знаю, что у меня усилена ответственность за других. Ну и что? Разве это плохо? Вот если бы я был циничной равнодушной сволочью… как следователь‑спец, например… тогда стоило бы переживать.

– Ты бы не переживал. Ты бы считал, что это правильно.

– Ким…

Алекс мягко поднял ее с пола, посадил к себе на колени.

– Ты в чем‑то права, конечно. Но меня ничуть не смущают детали моей специализации. Это как сетовать на красоту, здоровье, ум. Если бы все проходили специализацию хотя бы по ряду моральных качеств, жизнь стала бы лучше.

Ким кивнула. И все‑таки ей явно было не по себе. Неужели из‑за того, что за поведением Алекса стояли материальные основы?

– Ким… не комплексуй. Я рад, что смог тебе помочь. Я сделал бы это без всякой специализации. Ты очень хорошая девочка.

– Я тебе нравлюсь? – Она посмотрела ему в глаза.

– Да.

– Алекс… – Ее пальцы скользнули в волосы пилота. – Пойми меня правильно, ладно?

– Я постараюсь.

– Ты можешь подумать, что я тебя жалею. Это не так. Или что я плачу за добро. Это тоже не так…

Алекс осторожно закрыл ей рот ладонью:

– Ким. Не надо.

Девочка мотнула головой.

– Нет! Ты не понимаешь! Алекс… ну так не бывает, я знаю. Ты мне не веришь!

– Ким, я тебе верю, но…

– Не веришь! Ты думаешь, что я маленькая развратная сучка. Что и с Эдема я так добиралась…

Алекс промолчал. Он не исключал эту возможность, но и единственно реальной ее не считал.

– Или думаешь, что я хочу как‑то свой долг отдать… но дело не в этом. Правда! Ты мне веришь?

Секунду пилот смотрел в ее глаза. Да, искусство врать доступно многим. Но разве можно врать так?

– Ким, я тебе верю. А ты уверена, что это надо? Вместо ответа она прильнула к его губам. В ее поцелуе не было вечной неумелости гейш‑спец, заточенных под образ нимфетки, не было и сводящего с ума мастерства нормальной спец‑гейши. Обычный поцелуй девочки с небольшим сексуальным опытом. И в то же время…

Алекс понял, что отговаривать Ким ему абсолютно не хочется.

Несколько минут они целовались, жадно и исступленно. Алекс стянул с Ким узкий пиджачок, расстегнул блузку. Не отрываясь от его губ, девочка повела плечами, выскальзывая из одежды. Она все время прижималась к Алексу – будто стесняясь наготы, и это уносило прочь назойливые воспоминания о прошедшей ночи, когда в ее обнаженном теле не было никакой эротики, одна лишь боль и страх…

Черт…

Черт!

– Ким, – отстраняясь, сказал Алекс. – Ким, Ким, остановись…

Девочка замерла, чуть испуганно глядя на него. Она уже успела расстегнуть и наполовину стащить брючки… вот уж точно сцена из эротической комедии…

– Ким… ты только из метаморфоза…

– Ну и что?

Голос у нее подрагивал, она возбудилась куда сильнее Алекса.

– Ким… минимум неделя без сексуальных контактов. Когда я завершил метаморфоз… ко мне пришла подружка, и врач сразу предупредил, что нам надо выждать неделю… Это общее правило.

– Почему?

– Ким… – Пилот прижал ее к себе.