Министром в Россию был назначен генерал Курт фон Стединг, который проявил себя во время войны как блестящий военачальник и прекрасно знал приграничные районы, о которых развернулась основная дискуссия после Верельского мира. 1 октября 1790 г. Стединг прибыл в Петербург и начал зондировать почву на предмет субсидий и мелких территориальных уступок по границе между озером Сайма и Финским заливом . Пока российская сторона открещивалась от каких либо предварительных обещаний по поводу расширения шведской границы.

Падение Измаила в конце 1790 г. вызвало крупный политический кризис, связанный с намерениями Пруссии и Англии спасти Порту от полного разгрома . После потери контроля над устьем Дуная Турция была близка к катастрофе, и европейские покровители Порты готовились от тайного подстрекательства перейти к открытому военному столкновению с Россией. «Получено с курьером письмо барона Палена. - писал 2 февраля Храповицкий об известиях от нового русского посла в Стокгольме. - Шведский король имеет предложение от Англии… чтоб 1-е, вооружился против нас, или 2-е, дал свои корабли в соединение с ними, или 3-е, дал бы им свой военный порт, и за все то платят наличными деньгами» . Англия обещала производить шведскому королю ежегодную субсидию в 600 тыс. гиней в продолжении турецкой войны, а также на случай войны между Россией и Пруссией, даже если Густав III не примет в ней участие, а ограничится одним вооружением .

Однако положение вовсе не было столь беспросветно тяжелым для России, как описывал русский посол в Стокгольме генерал П. А. Пален. Густав намеревался подоить сразу двух коров. В феврале 1791 г. он передал Палену проект союзного договора между Россией и Швецией, в котором обещал вспомогательное шведское войско на случай войны с Пруссией в размере 18 тыс. человек и участие Швеции в предотвращении возможного похода английского флота в Балтийское море. Со своей стороны Россия должна была выплатить союзнику 70 тыс. риксдалеров наличными и урегулировать приграничные вопросы, как обещал Игельстром перед заключением мира.

Екатерина была не настроена идти на уступки и субсидии. Потемкину, ясно осознававшему реальность посылки английского флота в Балтику, пришлось приложить серьезные усилия для того, чтоб повлиять на императрицу. С одной стороны, князь наметил меры по укреплению русских эскадр и их дополнительному комплектованию. «Флот в одном месте лучше будет, потому что, разделяя части и внимание, и заботы умножаются. - писал он в предполагаемом плане дальнейших действий. - Секретно повелеть заготовить более брандеров и умножить во флоте огненосных орудий. Оказать охоту к отпору и сие живым приуготовлением всего. Умножить флот большой. [146] Набрать еще матросов в зачет противу англичан. Можно поместить по нескольку на корабли и финлянцев, особливо побережных жителей - способны к морю» .

С другой стороны, Григорий Александрович, не скрывая волнения, предупреждал Екатерину о том, что может случиться, если Густав III со своим шхерным флотом присоединится к английской эскадре и снова выступит против России. «Я припадаю к твоим стопам со слезами… - писал князь, - выслушай меня как мать и как благотворительница. Вы предадите гибели проекты ваших врагов (Англии и Пруссии -  O. E.)  против Вас, которые оскорбляют и создают различные затруднения вашему двору. Ибо этот враг (Швеция -  O. E.)  для нас более значительной, по причине близости к резиденции, чем Фридрих Великий» . «Английский флот в Балтике нулем будет, - продолжал Потемкин в другой записке, - ежели вы изволите уладить со шведским королем. Я… смею и должен уверить, что сей пункт всего важнее, а потому во что бы ни стало, как возможно скорей оной кончить… Войско национальное и, как северного народа, то к нужде терпеливо, искусство многого числа офицеров, храбрость и знание мест… театр войны в близости резиденции делают сего неприятеля важным, с которым потерять много можно, а выиграть нечего.