Высказанные Н. И. Паниным идеи о необходимости прочного альянса с Пруссией были повторены его учеником великим князем Павлом Петровичем в 1773 г., уже в новых политических условиях. Начало 70-х гг. - канун совершеннолетия наследника престола и время, последовавшее за женитьбой цесаревича в 1773 г. на принцессе Вильгельмине Гессен-Дармштадтской (в православном крещении Наталье Алексеевне) - отмечено множеством сообщений иностранных дипломатов, аккредитованных при русском дворе, о старании представителей «прусской» партии и лично Панина вынудить императрицу либо передать власть сыну, либо согласиться на «сорегенство» с ним .

В этой обстановке в 1774 г. молодой великий князь без каких бы то ни было намеков со стороны августейшей матери отважился подать ей пространную записку с размышлениями о политическом положении России «Рассуждение о государстве вообще, относительно числа войск, потребных для защиты оного, и касательно обороны всех пределов». В ней через призму рассмотрения чисто военных вопросов Павел старался показать несостоятельность, на его взгляд, внешнеполитического курса России того времени, т. е. первой русско-турецкой войны и вообще попыток решить вопрос взаимоотношений с Турцией и Крымом военным путем . Великий князь вновь, как 9 лет назад Панин, говорил о неизбежной близости интересов Петербурга и Берлина в Европе и на Балтике, от себя он добавлял рассуждения о необходимости жестко регламентировать все стороны жизни страны на прусский манер, перестроить войска по образцу «лучшей армии мира» - армии Фридриха Великого. Записка была подана как раз тогда, когда сама императрица работала над «Учреждением о губерниях», обнародованном в следующем, 1775 г., и ясно рисует отношение Павла к внешней и внутренней политике матери.

В названном проекте заметно сильное влияние идей Панина. К его составлению привлекались секретари Никиты Ивановича - Д. И. Фонвизин и П. И. Бакунин, т. е. как раз те лица, которые вместе с [8] Паниным трудились над конституционным актом, долженствовавшим ознаменовать вступление Павла на престол, а затем оказались участниками заговора 1773 г в пользу цесаревича . Можно сказать, что рукой Павла Петровича во внешнеполитической части проекта водил Панин, но ученик шел дальше своего учителя, предлагая не просто установить «сердечное согласие» и дружбу с берлинским двором, а полностью изменить жизнь России по прусскому образцу. При этом молодой Павел не замечал никаких препятствий для осуществления своих идей ни в культуре, ни в принципиальной разнице географического и военного положения двух стран.

Следует, впрочем, отметить одно существенное различие между планами «ученика» и «учителя». Если в вопросах развития внешней политики России они совпадали, то внутренняя политика государства виделась Панину и великому князю по-разному. Даже за два дня до своей смерти в марте 1783 г. Никита Иванович продолжал убеждать будущего императора установить после восшествия на престол конституционную монархию . Умение великого князя не сказать в таких случаях ни «да», ни «нет», порождало у сторонников Павла Петровича много иллюзий на счет будущей конституционной реформы. Однако наиболее ранний из самостоятельно составленных им проектов выдержан в гораздо более самовластном духе, чем «Учреждения о губерниях» Екатерины II, носившие яркую тенденцию централизма и укрепления государственного аппарата.