– Я никуда не уйду, пока моя племянница не услышит о ребенке.

Тут Брижитт, о которой все забыли, вскрикнула.

– О каком ребенке? – побледнел Маркотт.

– Уйдите, мадам, – угрожающе предупредил Сэмсон, – или вы пожалеете о том, что затеяли этот гнусный разговор. Сплетни не украшают аристократок.

– Я уже жалею, – возразила она. – Ты не сможешь запугать меня, Сэмсон.

– Что за ребенок? – громовым голосом повторил Маркотт.

– Ребенок Сэмсона и Клодетт, – с хитрой усмешкой протянул Эдмунд.

Оливия хотела вырваться из рук Сэмсона, но он крепко сжал ее плечи.

– Ты всегда был негодяем, Эдмунд, – прошептал Сэмсон.

Клодетт радостно хлопнула в ладоши, а ее глаза сверкнули злобным огнем.

– Боже мой, Оливия, я вижу по твоему лицу, что ты не знаешь, что у нас с Сэмсоном был малыш. Интересно, почему он тебе об этом не рассказал? – Она притворилась удивленной.

Если бы Сэмсон не боялся, что Оливия убежит, он отпустил бы ее и убил бы эту женщину.

– Заткнись, Клодетт, – предупредил он, прижав к себе дрожавшую Оливию.

– Как? Ты ей ничего не рассказал? – Клодетт заморгала в притворном шоке. – Похоже, Сэмсон, дорогой, ты многое от нее скрыл, не так ли?

Маркотт медленно приходил в себя. Но потом выпрямился и подошел в Клодетт.

– Это не имеет отношения к моей внучке. Я еще раз вежливо прошу вас покинуть мой дом.

Клодетт взглянула на Эдмунда.

– Дорогой! Предлагаю тебе рассказать ему все. – Эдмунд посмотрел на графиню, и его взгляд стал безжалостным.

– Я собираюсь жениться на Брижитт независимо от того, что я сделал в прошлом и из-за чего я приехал в Грасс.

– Нет, ты не женишься, – пробормотала Клодетт.

– Женюсь, – коротко отрезал он.

Клодетт наконец смутилась и оглядела присутствующих. Но потом к ней вернулось самообладание, и она, вздернув подбородок, сказала:

– Все, о чем говорила Оливия, правда. Мы с Эдмундом много лет были любовниками, а этот обман мы задумали для того, чтобы завладеть наследством Брижитт. Эдмунд заявляет о своей любви только для того, чтобы спасти свою шкуру и избежать ареста за мошенничество.

Брижитт снова вскрикнула.

– Зачем? – спросил Сэмсон. Это был простой вопрос, но он был главным, а они пока его не коснулись. – Зачем было выбирать наследниц парфюмерного дела, если тебе в жизни ничего не надо было, Клодетт?

– Затем, что я хочу его контролировать, контролировать, что продается, а что нет. После смерти моего брата Дом Ниван должен был перейти ко мне. Я законная наследница. Эдмунд с этим согласился, и мы... мы решили, что после того, как он оформит фальшивый брак с наследницами Домов Ниван и Гованс, мой статус будет восстановлен, хотя императрица Евгения вряд ли останется моей клиенткой. Но я верну себе то, что принадлежит мне по праву.

Маркотт рассмеялся:

– Это самое смехотворное заявление, какое я когда-либо слышал.

– И все же это правда, – вспыхнула Клодетт.

– Мадам, – возразил Маркотт, глядя ей прямо в глаза, – что бы вы ни сделали, вы не получили бы контроль над парфюмерной компанией. И уж конечно, вам не видать покровительства императрицы Евгении, о котором вы наверняка мечтали. Кто может дать гарантию того, какими будут ее предпочтения в следующем сезоне? Поставщики постоянно меняются, продукция либо покупается, либо продается, доходы то уменьшаются, то увеличиваются, и это постоянно происходит со мной или с Домом Ниван. – Он метнул взгляд на Эдмунда. – А что касается кражи наследства, я должен сказать, что моя дорогая Оливия, которую вы двое, очевидно, очень обидели, могла бы и должна была бы заявить о вас властям.